Я не стала пререкаться и с порога наезжать на старушку, а молча отправилась наливать воду в чайник.

Вскоре, мы сидели на кухне перед дымящимися чашками травяного чая и большой тарелкой с печеньями. Первой свою чашку взяла Тиша. Она обхватила её двумя руками, чтобы согреть озябшие пальчики, и жадно отхлебнула несколько раз. Я не любила горячий чай и поэтому, прежде чем пить дула на него, пытаясь остудить.

Вдруг Тиша выронила чашку. Та стукнулась донышком о стол, перевернулась на бок и остатки горячей жидкости растеклись по столу. Я вскочила и кинулась за тряпкой, чтобы быстрее пропитать мокрое место, пока чай не потёк на пол, но не успела. Жидкость добралась до края столешницы раньше, и тонкая струйка полилась на деревянный настил.

Закончив поединок с влагой, я посмотрела на растяпу Тишу, чтобы высказать ей всё, что думаю по поводу криворуких красавиц, но девушка лежала на столе, подложив руки под голову и не двигалась. Не выпуская влажной тряпки из руки, замерла на месте и враждебно посмотрела на бабушку. Она спокойно сидела на прежнем месте с кружкой в старческих руках и улыбалась.

— Что ты с ней сделала? — строго спросила я.

— С ней всё хорошо. Она спит. Нам нужно поговорить наедине. Присядь, — невозмутимо проговорила гостья, подбородком указывая на стул.

Отправив тряпку в тазик, уселась на свой стул. Мне было интересно, что она скажет. Мечи быстро взять не получиться, но вот браслетом воспользоваться успею.

— Кто ты такая? Честно говоря, старушка из тебя так себе, — нагло поинтересовалась я.

— Кто бы говорил? Парень, у которого проколоты уши? — невозмутимо парировала собеседница.

Стало очевидно: она права и многое знает, возможно, давно следит. Пока мой разум пытался догадаться о мотивах слежки, бабуля начала меняться. Она сняла косынку и седые волосы окрасились в светло-русые, морщинки пропали, горб исчез и довольно скоро передо мной сидела прекрасная, молодая женщина с милой улыбкой на лице. Её черты показались мне знакомыми. Я нахмурила брови, силясь вспомнить, где я могла её видеть. Мой взгляд ненароком упал на одежду собеседницы, похожую на балахон и тут меня осенило.

— Ты жрица! Из храма Золотого дракона, — наклонившись вперёд, ошарашено проговорила я.

— Точнее, была ею. Молодец девочка! — уважительно произнесла она и, поставив кружку на стол, сложила свои нежные ручки в замок.

— Значит, вас осталось двое из шести: ты и Харла? Или есть ещё?

— Нет, больше никого. Только мы, — грустно ответила женщина, с какой-то давней болью в глазах. Мне стало стыдно.

— Прости, если обидела своим вопросом.