Раздав всем стаканы, Гаррик поднялся в полный рост, и остальные тоже. Граб неохотно последовал их примеру.

— Тарви. Варла. Оттен. Докс. Осман. — Гаррик медленно перечислил имена павших; лицо у него было угрюмое, а взгляд отсутствующий. — Все они были хорошими людьми. Людьми которые во что-то верили и хотели перемен. Никого из них я не знал настолько близко, как хотелось бы, но ненадолго они стали мне родными.

Гаррик поднес стакан к губам, и все уже хотели выпить, но он вскинул руку. Он еще не закончил. Несколько мгновений он мучительно колебался, но наконец снова заговорил:

— Их гибель на моей совести. Они с готовностью последовали за мной, хотя то была моя клятва, мое обязательство. Мне следовало нести это бремя одному, и они погибли потому, что я поступил иначе. — Он скользнул взглядом по Арену, потом снова отвел глаза. — Вот что я хотел сказать. Милосердие Сарлы да пребудет с ними. — Гаррик опрокинул в себя вино и сел.

— Милосердие Сарлы да пребудет с ними, — эхом повторили остальные — все, кроме Граба, который просто радовался, что ему наконец позволили выпить. Допивая вино, Арен украдкой наблюдал за Гарриком, размышляя: «Неужели он признал, что был неправ и моей вины тут нет?»

Последовала угрюмая пауза — все вспоминали погибших. Потом Киль хлопнул в ладоши:

— Ну что, по второму кругу? Не амберлинское, конечно, но вполне сойдет.

— Граб только за! — воскликнул скарл, а Киль уже наполнял стаканы.

— Говорят, у принца Оттико на столе сладкого вина не будет, только амберлинское, — тоном знатока сообщил Кейд.

При упоминании принца Киль и Гаррик переглянулись.

— Да неужели? — спросил Киль. — Не знал.

Арен повертел стакан в руке, и взгляд его сделался печальным.

— Мой отец всегда любил амберлинское, — заметил он. Потом посмотрел в лицо Гаррику и понял, что сболтнул лишнего. Одно упоминание Рэндилла приводило Гаррика в ярость.

Ну и ладно. Арен будет говорить об отце, когда захочет. И даже позволит себе нечто большее.

— Я еще не пил в его память, — внезапно произнес он. — До сих пор не предоставлялось случая. — Он с вызовом вскочил и поднял стакан. — Мой отец. Он пал от кроданского клинка. Пусть я не знал, кем он был на самом деле, но для меня он был хорошим человеком, и я его любил.

Все сидящие за столом приутихли; повисло напряжение. Ощутив на себе пристальный взгляд Гаррика, Арен произнес:

— Милосердие Сарлы да пребудет с ним, — и выпил.

— Милосердие Сарлы да пребудет с ним, — эхом повторила Вика и тоже выпила.

Кейд явно опасался гнева Гаррика, но замешкался лишь на миг.

— Милосердие Сарлы да пребудет с ним. — И опрокинул стакан, прежде чем успел передумать.