Озлобления не осталось и следа, несмотря на жестокие слова, которыми они обменялись. Флюк не умел таить обиду.

— Я им скажу, — кивнул Киль.

Флюк заложил большие пальцы за пояс и снова посмотрел в небо.

— Только побыстрее. Буря близко, — сказал он и зашагал вниз по дорожке.

ГЛАВА 39

ГЛАВА 39

Пророкотал гром, среди вечернего сумрака опустилась пелена дождя. Лес, всего мгновение назад темный и притихший, наполнился шумом, опасливые шорохи лесных обитателей потонули в свисте ветра и плеске низвергающейся с неба воды.

Вика торопливо нырнула в дверь заброшенной хижины, неся за уши мертвого кролика. Скирда, опередив хозяйку, уже отряхивалась от воды. Внутри было сыро, пахло гнилью и плесенью. Обстановку хижины составляли грубый стол, несколько табуреток и самодельная кровать.

Прибежище убогое и бедное, однако в нем было суше, чем снаружи, и Вика возблагодарила Воплощения за него. Она бросила кролика на пол и погрозила пальцем Скирде, когда та принялась обнюхивать добычу. Потом сняла меховую накидку, благодаря которой не вымокла насквозь, и отжала волосы, выбившиеся из-под капюшона.

Вика наскоро обследовала хижину. Похоже, хозяин собирался сюда вернуться, но так и не вернулся. Наверное, погиб в лесу, растерзанный диким зверем или насмерть зашибленный упавшим деревом. Вика помолилась Красноокой Отроковице о прежнем жильце, а потом принялась разламывать мебель на растопку.

Спутники друидессы остались в амбаре у Флюка. Брат Киля оказался не очень разговорчивым хозяином, однако с готовностью протянул руку помощи чужестранцам. За это Вика прониклась к нему уважением. Значит, старые обычаи еще не совсем позабыты под кроданским ярмом.

Киль с ними не обедал, а вернулся к себе домой. Ему хотелось восстановить разрушенные мосты и провести в кругу семьи как можно больше времени. Корабль в Моргенхольм отбывал на рассвете, и Киль еще не решил, останется он или продолжит путь. Эта неопределенность тяготила Гаррика, который боялся лишиться друга, но предпочел не давить на него.

Когда в очаге образовалась внушительная груда из табуретных ножек, дощечек и шерсти, Вика обсыпала ее огневым порошком, потом извлекла из-под накидки нужный пузырек. Капнула ее содержимым на огневой порошок, и тот зашипел и засверкал, вспыхивая белым пламенем, пока очаг не заполнился ослепительным сиянием. Постепенно оно потускнело, белый цвет сменился желтым, огонь с треском лизал дрова.

— Знаю, слишком расточительно, — сказала Вика Скирде. — Зато проще, чем возиться с огнивом и трутом.

Даже если Скирда отнеслась к этому неодобрительно, она не отказала себе в удовольствии погреться у огня. Вика небрежно потрепала собаку по шее и поднялась.