Шерил посмотрела на себя в зеркало.
Убойно[82].
Она непроизвольно хихикнула. Более чем подходящее описание. На ней был обтягивающий топ без бретелек и без бюстгальтера, и в прохладе сегодняшнего дня ее напряженные соски были хорошо видны сквозь тонкую материю. В проколотый пупок Шерил вставила булавку с драгоценным камешком, а ее шорты, которые она надела без трусиков, плотно обтягивали лобок. Материал шортов был слишком плотным, чтобы можно было рассмотреть ее щелку, но V-образный контур был хорошо виден и – она об этом позаботилась – бросался в глаза.
В руке Шерил держала нож.
Оделась она в манере, которую большинство мужчин сочли бы провокационной, а их меньшая и наиболее примитивная часть – «напрашивающейся». И эта часть наверняка решит, что она заслуживает изнасилования. Если ей очень повезет, то они попытаются его совершить.
А она отрежет им их гребаные яйца.
Шерил следила в зеркале, как притворяется, что хватает гениталии левой рукой и режет их ножом, зажатым в правой.
Черт, она отлично смотрится. Лорена Боббит[83] нервно курит в сторонке.
С того момента, как Шерил нашла нож, ее жизнь полностью изменилась. Исчезли страх и постоянный ужас, которые окутывали ее как туман со дня изнасилования. Нож… он… он облек ее властью. Да, именно так. Теперь она была облечена властью и больше не была жертвой.
Она стала палачом.
Или станет им очень скоро, если все пойдет так, как она рассчитывает.
Правда, в первое время после обнаружения ножа философия жертвы никуда не делась; Шерил постоянно думала о преступлении, совершенном по отношению к ней…
…и о том, что все окружающие относятся к ней с осторожностью, будто она хрупкая кукла из китайского фарфора, которую легко сломать. Каждого мужчину, бросавшего на нее взгляд, Шерил рассматривала как потенциального насильника и привыкла внимательно следить за их глазами и промежностями – по глазам она видела, какие части ее тела привлекают их наибольшее внимание, а по промежности определяла их реакцию на них.
Все редакторы в редакции смотрели на ее сиськи.
И у всех них в промежности появлялись предательские выпуклости.
Конечно, самих сисек они видеть не могли. Шерил надевала свои самые мешковатые свитера поверх самых утягивающих бюстгальтеров, которые только могла разыскать. Но все они знали, что сиськи на месте, что они никуда не делись, и, думая о них, – возбуждались.
Но сегодня она возбудит их по-настоящему.
Шерил не знала, что нашло на нее сегодня утром, но проснулась она не раздраженная, как это бывало в последнее время, а абсолютно спокойная.