Мэтт что-то сказал об убийстве.

— Он шпионил! — отрезал полковник Тайлер. — Он не человек.

О ком они говорили?

Затем Мэтт сказал Тайлеру, что тот не вправе запирать Эбби Кушман, а Тайлер ответил, что доктор не вправе командовать. Они еще долго обменивались грубыми, едкими репликами, пока Мэтт не развернулся и не ушел. Бет спряталась от него в пустой спальне. Спор закончился.

К собственному удивлению, Бет вдруг вспомнила, как эти мужчины прикасались к ней. Тайлер — своей большой лапищей; Мэтт — более нежной. В некотором роде она была соучастницей всего этого.

Она подошла к полковнику Тайлеру.

Тот заметил ее, но взгляд его был отстраненным.

— Что случилось? — спросила Бет, заглядывая в комнату. Внутри было разбито окно и пахло чем-то едким. — Там что, кровь?

Полковник положил руку ей на плечо и развернул:

— Я все объясню.

Шпионом был Уильям. Его пришлось убить.

Выслушав объяснения полковника, Бет вернулась в фургон.

Они взяли все машины в салоне в Уилламетт-вэлли, к востоку от Берегового хребта, где тайфун не вызвал больших разрушений. Бет никак не могла привыкнуть к тому, что у каждого теперь были сорокатысячедолларовые «трэвелеры» и «сайтейшены», модные коробки на колесах, подключавшиеся к водопроводу и оснащенные телевизорами.

Бет подумала, что почти все достижения человеческого прогресса — это коробки. Дом — коробка, офисный центр — коробка. Телевизор — коробка, микроволновая печь — коробка с излучением. Сплошные коробки. Теперь их перестали производить. Все нужные коробки можно было взять бесплатно.

Она в одиночестве слушала отзвуки утреннего конфликта. Кто-то куда-то ходил, хлопали двери, звучали сердитые голоса.

Бет не привыкла к жестокости. В ее семье жестокости никто не проявлял, если не считать редких поездок отца на охоту. Ее мать была аккуратной строгой женщиной, уехавшей с новым мужем в Терре-Хот, когда Бет было пятнадцать. Отец частенько сердился, но никогда не поднимал на нее руку. После аборта, который ей пришлось сделать в четырнадцать лет в сиэтлской больнице, он почти не удостаивал ее вниманием. На нее обращали внимание лишь для того, чтобы посмеяться или поиздеваться, — все, кроме Джоуи.

Бет продремала почти до вечера, боясь того, что могло происходить снаружи. Она вышла, когда пришло время ужина, и увидела Тайлера с Джоуи и Полом Джакопетти у костра за фермерским домом. Никто не хотел есть внутри, где погиб Уильям. Полковник даже не взглянул на Бет, Джакопетти тоже.

Джоуи посмотрел на нее, как обычно, следя за ней взглядом, как бы невзначай, но назойливо. Его внимание было как зубная боль. Он следил за ней так с того дня, как они покинули Бьюкенен, взглядом собственника, от которого Бет негодовала.