— Бах! — повторил Джоуи, вспоминая. — Знаешь, в чем точно изменился мир? В нем теперь меньше абсурда.

Говорить такое было глупо и опрометчиво, и Бет разозлилась:

— То есть конец света хорош тем, что тебе впервые в жизни доверили пистолет? По мне, это и есть абсурд.

— Верно. Если бы не конец света, у меня не было бы пистолета. А ты бы не трахалась с доктором.

— Откуда тебе знать, с кем я сплю? — вспылила Бет. — Ты даже не представляешь!

— Просто хочу, чтобы ты не задирала нос, когда у тебя между ног торчит табличка «Продается».

Возможно, в ней уже давно копилась ярость. Возможно, она злилась даже не на Джоуи. Но слышать, как Джоуи Коммонер в открытую называет ее шлюхой, видеть, как он ухмыляется после бредового, начавшегося с гибели человека дня, — это было уже чересчур. Тем самым уничтожалось все, что Бет, как ей казалось, достигла, и за это она ненавидела Джоуи.

Она едва сдержала слезы. Джоуи наблюдал за ней до умопомрачения пристально; его лицо в свете звезд выглядело спокойным и расслабленным, и Бет вдруг вспомнила свой старый сон.

Джоуи — дикий жеребец. Бет скачет на нем к обрыву. Он останавливается, но она пришпоривает его, и он прыгает.

«Молчи, Бет. Не открывай рот. Не усугубляй».

Голова закружилась, она чувствовала себя совсем слабой, почти невесомой.

«Обрыв, — подумала она. — Эта пустыня — обрыв».

— Урод, — процедила Бет. — Ты даже близко не знаешь, что творится в этом лагере.

— Так расскажи, — ответил Джоуи.

Глава 34. На краю пропасти

Глава 34. На краю пропасти

Мэтт еще не успел уснуть, когда в дверь фургона постучали.

Он сел и выглянул в окно. В прерии стояла ночь. Звезды казались ледяными, а на востоке уже виднелся белесый свет восходящей луны.

«Бет?» — подумал он. Но даже для Бет было уже поздновато.

И она стучала не так. Громче. А здесь — три осторожных тихих удара.