Эта простая мысль вызвала к жизни другую: до чего же странно, что у нее еще сохранились возможности порождать хоть какие-то мысли, учитывая предельную перегрузку всей нервной системы. И эта новая мысль привела за собой еще одну: как же это странно, что у нее хватает самосознания вообще замечать шевеление собственных мыслей!

Она по-прежнему сознавала, что ощущает боль — настолько сильную боль, что с радостью встретила бы сомнительное облегчение, исторгнув на пол содержимое желудка… ну, просто для разнообразия. В то же самое время она чувствовала, что ее мысли, возникая, начинают смещаться куда-то, покидая границы физического тела, — подобно эфиршелковой нити, сорвавшейся с корабельных систем и теперь свободно плывущей в эфирных струях.

Ее тело вместе со всеми органами чувств осталось лежать на полу перекрытого грудой камней туннеля, но ее мысли не пожелали с ними оставаться. Сознание перенеслось куда-то, в совершенно иное место.

Она оказалась где-то Еще.

Какое-то время она дрейфовала в бездонной пустоте, но потом осознала вдруг, что чувствует под ногами вполне твердую почву. Она с интересом оглядела то, на чем стоит, и сочла материал весьма необычным. Пришлось опуститься на колени, чтобы внимательно его изучить. Земля под ногами не была выложена камнем; то была рыхлая почва, бледная и какая-то зернистая на ощупь. Она подняла щепотку этой земли, размяла в пальцах и рассмотрела. Земля оказалась перемешана с песком.

Земля.

Песок.

Получается, она стоит на Поверхности?

Охвативший ее внезапный приступ страха, показалось Чудачке, был совершенно не нужен, несвоевременен и, пожалуй, даже глуп. В конце концов, это просто нелепо — пугаться за безопасность своего тела, разрываемого на части приступом невыносимой боли в каком-то темном углу Копья Альбион. И тем не менее всю свою жизнь она провела терзаясь любопытством и страхом при мыслях о подлинной природе мира Поверхности за пределами Копий. Того мира, где порождения ночных кошмаров обретали плоть. Во всех жадно прочитанных ею письменных свидетельствах мир Поверхности описывался как сущий ад, куда смеют отправиться лишь безумные, отчаявшиеся и… безумно, отчаянно алчные люди. Несмотря на то что сознание вступило с давними страхами в спор, у тела имелось, по-видимому, собственное мнение, и сердце Чудачки забилось быстрее.

Она поднялась и огляделась по сторонам. Туманы здесь были тонки, и обзор составлял не менее сотни футов, но беглый взгляд не выявил ничего особенно примечательного, не считая плоской, сухой равнины и нескольких беспорядочно разбросанных по ней булыжников.