Гвен покивала.

— Мне уже стало казаться, я схожу с ума.

— Все может быть, — сказал Гримм. — Но если так, вы точно не одиноки.

Девушка ощутила на своих губах мимолетную улыбку.

— И что же мне делать?

Вместо ответа Гримм поднял свой стаканчик и протянул руку к Гвен. Та подняла собственный и осторожно с ним чокнулась. Оба выпили. Напиток был золотистым, сладким и крепким. Он обжег Гвен глотку и согрел ее.

— Можете поговорить об этом со мной, если хотите, — предложил Гримм. — Или с Бенедиктом. Или с мисс Тэгвинн. Или с мистером Кеттлом, если вас не пугает сквернословие. Все они видели маревого проглота.

— И им известно, как с этим жить? — спросила Гвен.

— Не думаю, что это известно хоть кому-то, — сказал Гримм. — Но они вас поймут. Это поможет, я знаю точно. И со временем вам станет легче.

— Но то, что мы совершили… — тихо произнесла Гвен. — Вся эта жестокость. Смерть.

Она потрясла головой, не в состоянии выразить чувства словами.

— Знаю, — едва слышно сказал Гримм. — Есть один вопрос, который вам следует задать себе.

— Да?

Он кивнул.

— Если бы вы смогли вернуться в те самые моменты, обладая исключительно тем знанием, которое было вам доступно тогда… поступили бы вы иначе?

— Вы хотели сказать, если бы я знала то, что знаю теперь?

— Нет, — твердо ответил Гримм. — В точности наоборот, вот что я хочу сказать. Вы не способны видеть будущее, мисс Ланкастер. Вы не можете постоянно думать обо всем сразу. В боевых условиях сделанный выбор можно оценить только на основании того, что вам было известно в тот самый момент. Ожидать от солдата большего — значит требовать от него или от нее обладания способностями сверхчеловека. Что лично мне кажется необоснованным.

Гвен хмурилась, вертя в пальцах пустой стакан.

— Я… Поступи я иначе, наверное, была бы уже мертва.