– Это не стихии, тормоз! – обиделся Сергей. – Это основы обитаемости мира! Вода – раз, свет – два, атмосфера – три. – Он достал из кармана четвертый камень: – И твердая поверхность.

Гипадеры ошивались рядом, с любопытством принюхиваясь. Мне пришла дурацкая мысль, что в случае чего одна из них вполне сойдет за жертвенную кошку. Как раз и шкура подходящая, черная. Но шаман не счел их достойными такой великой чести, а когда звери вконец оборзели и попытались цапнуть булыжник, сердито шикнул и замахал руками – отвалите, мол. Хищницы расфыркались и, показательно отвернувшись, вспрыгнули на кровать зализывать моральные травмы.

Я попыталась сопоставить полученную информацию с той, что хранилась в моей голове, и пришла к неожиданному выводу, что Фил, в общем-то, прав. Невозможно существование жизни на газовых гигантах, где нет поверхности, как таковой. Во всяком случае той жизни, к которой мы привыкли. Представить обитаемую планету без источника света тоже трудно: поблизости обязательно будет хотя бы тусклая, умирающая звездочка. Можно было поспорить по поводу атмосферы, но, если не уравнивать ее с наличием кислорода, то и здесь все правильно. Во всех знакомых мне обитаемых мирах присутствовали хоть какие-то газы. В разных количествах, а порой и ядовитые, но кто сказал, что атмосфера должна быть пригодна именно для людей? Дышат же цертейцы хлором – и ничего, вон какие вырастают, чужих флиберийцев охмурить норовят!

Выходит, я зря грешила на земных коллег. Ведь если отринуть условности, то основные столпы Зоны обитаемости15 были названы верно.

– Что с ними делать? Соединить?

– Думаю, да.

– И что в итоге получится?

Сергей виновато улыбнулся.

– Не знаю.

– А если он попросту рванет?

Поверить в то, что вот эти четыре камешка и есть ключ к великому терральтеру, лучшему изобретению могучей расы, которое тщетно искали с незапамятных времен, было невероятно тяжело. Куда правдоподобнее казалась версия о том, что это никакой не ключ, а обыкновенная ловушка, ловко расставленная на таких, как мы. Мираж для мечтателей – поманит недостижимой фантазией, дастся в руки, как доверчивый зверек, а потом сомкнет челюсти и проглотит с костями.

– Боишься?

Поддевает, а у самого голос дрожит. На лице коктейль эмоций: предвкушение, ликование, ужас, недоверие. Что должен чувствовать сейчас Фил – единственный, кому удалось-таки собрать по крупицам эту уникальную вещь, тот, для кого терральтер долгие годы был центром мира? У меня и то руки трясутся…

– А ты нет? – Я машинально понизила голос до шепота. – Вдруг он действительно взорвется, да так, что от корабля ничего не останется? Не страшно рисковать всем, что есть? Людьми, зверями, самим собой? Ты бы хоть изучил сперва вопрос, понял, что тебя ждет! Нельзя же вот так, без плана! Ты хотя бы знаешь, что делать, если все пройдет как надо? Что там получиться-то должно? Флешка? Инфокно? Какой-нибудь дряхлый слизень, который сдохнет раньше, чем ты разберешься, что дальше?