Это незнакомое и совершенно нежеланное знание было выше понимания Ксиалы. Но все же было и то, что она хотела узнать.
– А кто ты? – тихим шепотом спросила она.
– Я – нечто иное, хотя при моем создании использовалось колдовство. Я – аватар бога. Я – предмет, сосуд, в котором заключена сила, но, в отличие от солнца, камня или моря, я, как ты говоришь, человек. Но я не просто человек, Ксиала, не обманывайся на этот счет. – Он поднял голову, и его слепые глаза пугающе точно встретились с ее. – Я еще и бог.
Она вздрогнула, услышав в его голосе хлопанье крыльев и вспомнив о его магии, его силе.
– Я верю тебе, – просто сказала она.
– Тогда ты понимаешь, почему этот лодочник и Одохаа интересуются мной. И почему я должен идти в Тову и противостоять Жрецу Солнца.
– Ты имеешь в виду убить Жреца Солнца, – рискнула уточнить она. – Ты сказал, что у тебя должна состояться встреча с Наблюдателями, но на самом деле ты имеешь в виду, что идешь туда, чтобы убить их.
Он кивнул.
– Матерь Вода, Серапио, всех жрецов?
– Они – гибель для этого мира. Если бы они могли, они б уничтожили всех богов.
– Но их не меньше сотни, а то и больше. Ты не можешь убить сто человек!
– Ты еще не видела проявления моей силы, – сказал он. – Точнее, видела, но не все. Сделанное мною на корабле было лишь мельчайшим проблеском того, что скрыто внутри меня. Я не боюсь.
Но она имела в виду, что неправильно убивать столько людей, а вовсе не то, что это было бы выше его сил. Она задавалась вопросом, можно ли считать его хорошим человеком после того, что его вороны сделали на корабле, – и сейчас она вновь задалась этим вопросом. И тут ей пришло в голову кое-что еще.
– То есть ты тот, о ком пророчествовали?
Вместо ответа он протянул изображавшую русалку статуэтку – красивую, детализированную, столь же прекрасную, как лучшие произведения искусства лучших ремесленников Кьюколы.
– Это подарок. Чтобы ты вспоминала меня с нежностью.
– Нет… – выдохнула она, и выпитое за игорным столом бальше подкатило к горлу. Ксиала прижала руку ко рту, удерживая рвотные позывы и чувствуя, как сотрясается все тело. Потому что, если Серапио был тем, о ком пророчествовали, это могло значить только одно.
– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил он.