Сквозняк ласкал ее спину, а потом две руки появились из ниоткуда, схватили ее и потянули в темноту.
27. Херувимы
27. Херувимы
Леонель прижал руку к ее рту, чтобы она не закричала. Брисеида не собиралась этого делать, хотя ей до смерти хотелось спросить его, что он делает, спрятавшись в шкафу при свете свечи. Один за другим она убирала пальцы, поскольку он был слишком занят, прислушиваясь к шагам солдат в коридоре, чтобы сделать это самому. Наконец шаги стихли.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала она. – Где остальные?
Леонель не ответил ей. Он просто наблюдал за ней так напряженно, что ей вдруг показалось, что она превратилась в химеру.
– Что? Со мной что-то не так?
Он наклонился к ней и улыбнулся, схватив прядь волос, покрытых пеплом и смолой.
– А, да… Это идея Теобальда, он…
Теперь Леонель поглаживал большим пальцем ее угольно-черную щеку.
– Он… он…
Леонель приблизил свое лицо. Сердце Брисеиды стало прыгать в груди. Что она хотела сказать ему такого важного?
Он…
Леонель прижался губами к ее губам. В животе у Брисеиды запорхали бабочки. Он положил руку ей на шею, как бы не давая сбежать в воображаемые глубины шкафа, и крепко поцеловал ее.
Он позволил ей перевести дух, любуясь пламенем свечи, отражающимся в ее глазах. Она пыталась что-то сказать, но у нее ничего не выходило, только вкус его губ и глупая улыбка, на которую он ответил виноватым взглядом.
– Всегда хотел узнать, каково это.
Звук его голоса обрушился на Брисеиду как град. Не чистый, теплый голос Леонеля, а неестественно высокий голос. Гнусавый.
Брисеида вдруг схватила правую руку Леонеля, которая до этого момента оставалась спрятанной за спиной: в руке он держал ее белое перо. Она выхватила его у него. Леонель выпрямился, моргая, как будто ему в глаз попала пыль.
– Брисеида! – громко воскликнул он, обнаружив ее перед собой. – Теобальд – часть Элиты!