— Не знаешь — не лезь!

— Сто ты такая зрая, Натаса?

— Отстань, узкоглазая.

Натаха встала, отошла в угол и уставилась на стену. Ровно ничем не отличающуюся от других стен. Я успокаивающе похлопал по плечу Сэкиль и пошёл за ней.

— Какая интересная стена, да?

— Не подъёбывай, Кэп. И так херово.

— Тут никому не хорошо, Натах. Давай хоть друг к другу цепляться не будем.

— Знаешь, Кэп, если мы ещё и память терять начнём, то вообще сотрёмся. Станем как те, снаружи. Ты заметил, что там только Стасик кое-как живой, наверное, потому что говнюк. Остальные уже ни о чём. Я всё вспомнила уже, а их — нет. Просто какие-то люди. Серая масса. Жрут, ебутся и по коридорам слоняются. Одно чувство на всех — нас ненавидят. Потому что мы не такие. Но станем, Кэп, станем…

— Не станем. До сих пор держались, и дальше продержимся. Будем писать себе записки, друг другу помогать — справимся.

— Хороший ты мужик, Кэп, правильный. Но, блин, этого мало.

— Не бзди, Натах. Прорвёмся. Эй, народ, а не сходить ли нам на ужин?

Есть особо не хочется, но сидеть и мучиться мрачными мыслями ещё хуже. Хоть какой-то движняк.

В столовой люди тупо топчутся вокруг раздаточной стойки и производят ещё более удручающее впечатление, чем утром. Действительно, сливаются с фоном. Вроде все разные — лица, причёски, пол, раса. Но отвёл взгляд — и забыл. То, что в них общее, перебивает то, что в них разное. Понять бы, что именно…

— А я что вам сделаю? — бубнил Васятка. — Такое приехало. Я ж как всегда — пустые сгрузил, дверцу закрыл, звякнуло — достал. А оно там вот…

Я протолкнулся к раздаче — стальные лотки-контейнеры на месте. Пюре, капуста, котлеты, компот. Вот только пар от них идёт не горячий, а как от сухого льда. Потому что заморожены они так, что вилку не воткнёшь. Компот — и тот вздулся ледяной горкой, которая на глазах покрывается инеем.

— Да не трогай ты, — прикрикнул на кого-то Васятка, — я взялся, так кожи клок оставил.

Он посасывает пострадавший палец.

— И что вы скажете на это, Кэп? — Стасик произнёс это с такой интонацией, как будто нашёл виноватого, осталось получить чистосердечное признание.

Не дождётся.