— В общем, вы с Натахой — самое дорогое, что есть у меня в этой послежизни. Но для любви здесь слишком мало пространства-времени. Любовь — это «до гроба», а не после. Кто поручится, что этой ночью мы не забудем, кто мы, как уже бывало? Не уставимся утром с ужасом: «Кто эти люди, и почему я с ними в одной постели?»

— Я понимаю тебя, Кэп-сама. Наверное, ты прав. Нерьзя просто так сказать: «Я рюбрю тебя!» Нузно сказать сто-то дарьсе. «Выходи за меня». Или: «Я хосю от тебя детей». Или: «Давай зить месте, пока смерть не разрусит нас». А мы не мозем сказать друг другу нисего. Бедные мы бедные…

— Не грусти. У нас есть сегодняшний день и сегодняшняя ночь. Широкая кровать и даже горячий душ. Это уже немало. А может, и ещё что-нибудь найдётся. Давай посмотрим? Натаха явно надолго в заплыв ушла.

В левом шкафу оказалась мужская одежда — пиджаки, брюки и джинсы, бельё, спортивные костюмы, халат, куртки, фланелевые рубашки, домашние туфли, ботинки… Между полок инсталлирован небольшой сейф. Закрытый, кодовый цифровой замок. Ладно, это потом.

В правом — женская. Платья, юбки, блузки и прочие тряпочки. От их запаха у меня почему-то защемило сердце. Секунду казалось, что вот-вот вспомню — но нет. Отпустило.

— Мне верико, а Натасе маро будет, — разочарованно сказала прижавшая к себе платьице Сэкиль.

В стену встроены два закрытых деревянными резными дверцами минилифта. В одном — стопка полотенец и постельного белья. Наверное, он доставляет свежее взамен использованного. В другом — пусто.

— Это то, сто я думаю? — спросила Сэкиль

— Не знаю, о чём думаешь ты, а я — о жратве.

— Именно, Кэп-сама! Я назму?

Возле поднимающейся вверх дверцы — большая металлическая кнопка.

— Жми!

Кнопка, вдавившись, издала звонкий «Чпоньк!». Сначала за этим ничего не последовало, но когда мы, устав ждать реакции, разочарованно вернулись к осмотру помещения, за дверцей коротко брякнуло.

— Кэп-сама! Неузели мы в раю? — сказала Сэкиль, поведя тонкими ноздрями. — Бозе, как мне, оказываесся, не хватаро рыбы!

На сервировочном подносе — салат из зелени и морепродуктов в стеклянной салатнице, тарелка с большим рыбным стейком, соусница, корзинка с серыми круглыми булочками в кунжутной обсыпке, большой бокал белого вина, вилка и рыбный нож, завёрнутые в салфетку. Рыба горячая, истекает соком и паром, запах умопомрачительный.

— Я пости готова убить вас, стобы созрать это в одиноську! — призналась Сэкиль.

— Очень хорошо тебя понимаю, — вздохнул я, — но давай сначала попробуем так…

Я вытащил поднос с едой и поставил на небольшой столик на колёсиках, случившийся рядом, закрыл дверцу лифта, потом нажал кнопку снова. «Чпоньк!» — сказала кнопка.