– Как невежливо, – ага, это уже Пол. – Ян, ты слышал, что нам сказал этот юноша? Он крайне неделикатно себя ведёт. Тебе так не кажется?

Юноша? От удивления Ит подался вперед. Пол? Вот это всё произнес сейчас Пол? Откуда эти выражения, и эта манера строить фразы – вот так? Книги? То ограниченное количество книг, которые они прочли сперва сами, а потом – с его подачи? Быть не может. Они не умеют так разговаривать, они не могли этому научиться, негде, не от кого, незачем…

Или могли?

– Кажется, – согласился Ян. – К тому же этот юноша, по всей видимости, задумал предпринять в отношении нас что-то недоброе, да еще и противоестественное. Причем спрашивать у нас согласие он явно не намерен. Ведь так, Комар? Ты не собираешься нас спрашивать, согласны мы, или нет?

– Кто тебя спрашивать будет, вшивая крыса? – гоготнул Комар. – Давай, сымай штаны, Фламма. Или хочешь, мы поможем? Хоть штаны целые останутся… не будут дырявые, как твоя жопа.

– Ммм… – протянул Ян. – Пожалуй, я откажусь. Пол, ты как?

– Я тоже, – так же спокойно, даже как-то безмятежно отозвался Пол.

Ит уже стоял на балке в стойке, готовый в любую секунду рвануть в душевую, но – там вдруг почему-то стало тихо. Совсем тихо. Потому что, вопреки ожиданию, комариная банда на реплику Пола ничего в ответ не выдала. Гробовое молчание. Только шальная весенняя муха билась о лампочку всё в той же душевой. И – ни звука.

Что там происходит?

– Вы чё делаете? – вдруг спросил Комар слабым голосом. – Это вы как делаете?

– Мы ничего не делаем, – так же спокойно ответил Ян. – Вы, наверное, за ужином обожрались, вот и получилась такая оказия. Ладно, мальчики, мы пойдём, пожалуй. А вы тут полы помойте, чтобы не было позора. Швабра у вас, как мы поглядим, уже имеется.

Тихо скрипнула дверь душевой, потом так же тихо закрылась. Спокойные, неторопливые шаги – братья уходили по коридору прочь, в сторону спальни. Где-то в отдалении вдруг усмехнулся Пол, и на него тут же шикнул Ян, произнес что-то вроде «не шуми, мальки спят».

Шаги стихли.

Ит осторожно, беззвучно спрыгнул с балки, потом так же беззвучно подошел к двери. По ноздрям резануло запахом – Ит невольно отшатнулся. Отошел на несколько шагов, глубоко вздохнул, прочищая легкие. Потом повернулся, и так же неспешно, как братья, пошел к лестнице, ведущей на первый этаж.

«Говорить гению, или не говорить? – размышлял он по дороге. – Если сказать, то – всё. Для братьев это будет точно всё, потому что он отволочёт их тут же от нас всех подальше, и будет пытаться понять, кто их научил локальному воздействию. Понять бы еще, какому именно. Это грубый фокус, безусловно, но действенный. Грязно, зато безопасно. Другой вопрос: как они додумались подобное делать? Способности у них есть, безусловно, они просто их до этого момента не использовали, только сейчас, была необходимость, но… понять бы ещё, что это за способности, как они поняли, что ими обладают, и как научились ими управлять? Ведь учить было некому. Самое скверное в этом то, что братья, оказывается, отнюдь не так безобидны, как мы думали раньше, а это значит, что осторожность нужно удвоить, а то и утроить. Буду думать».