– Если честно, мне тоже, – Ит отвернулся. – Ты ведь понимаешь, в чём дело?

– Разумеется. Ит, они уже взрослые. Но… ты же видел, девочки рисуют в тетрадках портреты прекрасных принцев, – Берта безнадежно покачала головой. – Да и девушки тоже. Думаю, гермо в этом плане мало чем отличаются.

– Так и есть, – согласился Ит. – Они нарисовали то, к чему душа лежала. И поймали на бессознательном ощущении образ, который им был приятен. Ещё бы он был не приятен, в семнадцать-то лет.

– Родной, а может быть, как-то попробовать скорректировать им гормоны? – предположила Берта. – Ну, хотя бы на время.

– Через нечто подобное проходили уже Лин с Пятым, вспомни, чем всё кончилось. Причем у них была, скажем так, углубленная версия вмешательства, с калечащими операциями, и с постоянной, на протяжении многих лет, коррекцией. Даже если на секунду допустить такой вариант развития событий, это процесс не сиюминутный, это месяцы, если не годы, – Ит покачал головой. – Да, конечно, сейчас можно снять что-то острое, но мы-то говорим о глобальной перестройке всего и вся. И потом, уж извини, но это садизм. Чистой воды. В некоторых мирах рауф подобным образом наказывают преступников. По сути, сделать такое – это наказать ребят за то, чего они не совершали, и о чём даже не имеют представления.

– Ит, извини, я ляпнула, не подумав, – виновато сказала Берта. – Просто их надо как-то подстраховать, и я не знаю, как это сделать.

– Уж точно не с помощью коррекции гормонального фона, – заметил Ит. – Да и фона, как такового, я пока не вижу, отголоски только.

– И потрет, – напомнила Берта.

– Да, и портрет, – согласился Ит. – Езжай домой, говори с гением. Я на связи, прослежу.

* * *

Вычислить место, где могла произойти расплата за газету, было проще простого, да и о времени вопросов не возникало, поэтому Ит не торопился. Он спокойно поужинал с теми преподавателями, которые оставались ночевать, посетовал Леокадии на дополнительную работу, незаполненные карты, и ушёл в свой кабинет – у него и в самом деле оставалось минимум полтора часа на разбор очередной порции бумаг. Около девяти он встал из-за стола, сложил бумаги в шкаф, и отправился в дальнее крыло, на второй этаж. Ему было превосходно известно, что чуть дальше, за душевой, имелся коридор с неприметной дверью – каптерка, в которой хранили вёдра, швабры, и тряпки, а над дверью каптерки имелась выступающая из стены балка, которой тут не должно было быть – видимо, какой-то просчёт местных строителей. Балка располагалась в тени, на высоте больше двух метров – и случайно никто не заглянет, и слышно всё отлично, и до двери в душевую (относительно душевой Ит не сомневался) шесть метров в общей сложности, меньше секунды, если в ускоренном.