— Два!

Глаза Свана раскрывались все шире и шире. Вместе с последним вздохами до Скала донеслись последние слова:

— Они взяли мир за горло… осталось только… надавить…

Три!!!

Хакер застыл, опустив взлохмаченную голову в красную лужу на линолеуме. Майор резко обернулся. Володя Красин раскрыл рот и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, пуля ушла куда-то в потолок, а пистолет вывалился из руки, глухо ударившись об пол.

Дело в том, что как только Сван начал молиться, майор стянул шарф с лица.

— Стой, — едва шевеля онемевшими губами выдавил Красин, глядя на улыбающегося майора широко раскрытыми глазами. — Ни… с места…

— Да ты что, приятель, обалдел, — бодро проговорил Скал, проходя мимо и хлопая Володю по плечу. — Не видишь? Я же Смерть. Просто косу дома оставил.

Не оглядываясь, майор скользнул в лифт, попутно показав язык взвизгнувшей бабушке, подглядывающей из-за приоткрытой двери.

— Как сказал бы Михаил Язепович, — бормотал майор, постукивая носком ботинка по заплеванному полу кабины, — это похоже на предупреждение номер два. Интересно, почему он меня просто не прибьет? Я ему приглянулся? Или… может я действую ему на руку? Вот это будет досадно. Ох, гонят, гонят нас куда-то, чует мое сердце. Ладно, посмотрим куда, а там по обстановке. Только бы дожить до этого момента.

Красин стоял около тела Свана до тех пор, пока не приехали его коллеги. Он стоял и ничего не говорил. Даже на допросах он не мог выдавить из себя ни звука в течение нескольких дней.

– “Лэйла-стероид”. — пробормотал Скал, выходя из подъезда и направляясь к “джипу”, — Вот еще пища для размышлений. Внимание, вопрос, уважаемые знатоки, почему моя галлюцинация уже давно назвала мне слова, которые я сам услышал только сегодня и их по словам моего школьного дружка он просто выдумал?

* * *

Боков сидел на переднем сидении передвижной штаб-квартиры, как он называл “джип” Скала, и хмуро жевал горбушку, оторванную от мягкого воздушного батона хлеба, который становится омерзительно крошащейся дрянью после суток хранения в хлебнице. Сейчас, впрочем, хлеб был вполне хорош. Несмотря на то, что вкусный кусочек обычно приводил Бокова в хорошее настроение, сейчас мысли следователя не отличались жизнеутверждающим оптимизмом. Они состояли из бешено вращающейся карусели обрывков, которые покалывали усталый мозг тысячью иголок. Настал момент, когда следователь потерял способность отличать черное от белого. Жутко хотелось закрыть глаза и чем надольше, тем лучше.

— Нужно поспать, — пробормотал Боков, сонно помаргивая. Сидящий за рулем мужчина с лицом, словно вытесанным из камня равнодушно пожал плечами.