Здание вокзала, перроны, даже пустевшие железнодорожные пути были наводнены беженцами. Они плотно, покрикивая друг на друга, причитая и ругаясь, набивались в пассажирские поезда, создавая неописуемую давку у вагонов. Некоторые, из числа отчаянных, забирались даже на крыши, рассчитывая на поездку снаружи, а не внутри состава. Таких быстро сгоняли вниз, на платформу, прохаживающиеся по вагонам охранники с дубинками и солдаты — когда уговорами, когда угрозами, а порой и грубой силой. Делали это они отнюдь не из жестокости, но по суровой необходимости: железнодорожным составам предстояло пройти в горах ряд тоннелей, своды некоторых были столь низки, что не оставляли людям возможности ехать сверху.

Те, кому не повезло занять места в переполненных вагонах, сбившись в группы, старались разместиться поближе к железнодорожным путям, дожидаясь следующего состава. Они сидели на чемоданах, сумках, каких-то бесформенных баулах и тюках, наполненных домашним скарбом. На многих было надето по несколько комплектов верхней одежды: никто не знал, как долго продлится война, сколько времени придется провести в эвакуации и в каких условиях. Между тем, близилось наступление холодов. Вот и старались унести с собой как можно больше теплых вещей.

Весь вокзал был наполнен плачем. Ревели груднички и дети постарше, не понимавшие, почему им пришлось покинуть уютные дома, всхлипывали женщины, проклинавшие политиков, вновь затеявших резню из-за каких-то малопонятных им мотивов. Мужчины хмуро и безрадостно, полушепотом переговаривались между собой, пытаясь предугадать, что же ожидает их страну в будущем и придумать, как же им самим жить дальше. Их разговоры периодически заглушались карканьем репродукторов, извещавших об отправлении поездов по тому или иному направлению. В воздухе висел терпкий коктейль запахов, созданный испарениями машинного масла и технических жидкостей подвижного состава, потом множества тел и снедью, в основном сырокопченой колбасой да откупоренными консервами. А ещё — смрад коллективного страха тысяч людей, собравшихся на главном железнодорожном вокзале столицы.

Впереди в толпе происходила какая-то возня, сопровождавшаяся криками заметно более громкими, чем на остальном вокзале. Решив разобраться, что к чему, Раэлен растолкал людей и стал пробиваться в сторону, откуда шел гомон. Здесь ворчащую толпу растолкали охранники вокзала и пехотинцы в песочных мундирах. На образовавшемся пятачке в словесную перепалку вступили два человека — маленького роста, круглый, как воздушный шарик, гражданский, в котором Мршаа узнал начальника вокзала, и стоявший спиной военный со знаками отличия, соответствовавшим званию полковника.