— Мы занимаемся каждое утро практически две недели… — поправив очки, устало выдохнул Толик: — Если бы результата не было, то… я бы даже начал сомневаться.

— Нет-нет. Двух недель слишком мало для такого результата. В тебе что-то есть. — ответил я и присел на корточки: — В чём дело, брат? Мне иногда кажется, что ты себя зажимаешь.

— Ну-у… Я не знаю, что это такое. Как будто, какая-то неуверенность в следующем шаге. — ответил он, разминая руки.

— Скорее всего, это какая-то древняя психологическая травма. Вспомни, наносил ли ты кому-нибудь серьёзный вред в детстве? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как Регинка смело колбасит Митрича.

— Хм-м… Если вспомнить, то в очень глубоком детстве я случайно раздавил жабу. Гулял и… в общем-то, немного не рассчитал. Тогда это казалось трагедией, ведь жаба явно не желала мне зла. — задумчиво ответил Толик.

— Так вот откуда ноги растут… Ты чувствуешь, что боишься навредить другим?

— Скорее всего… Я так переживал из-за жабы, что стал постоянно сдерживаться…

— А что отец говорил по этому поводу? — спросил я, сбросив лапы себе под ноги.

— Ну… ничего особенного. Наверное, даже и не вспомню. Просто, меня воспитывали мама и бабушка. Дед всё околачивался рядом. Пытался привить мне любовь к боевым искусствам. Рассказывал, как тяжело раньше жили Демидовы, и как наши предки не покладая рук работали, чтобы мы сейчас стали теми, кто есть. Но… я не тянулся к деду. Мне больше нравилось общаться с бабушкой и мамой. Они учили, что насилием делу не поможешь. И что ярость порождает ещё большую ярость… в общем-то, порочный круг.

— Нет, меня больше интересует отец.

— Ну… ты сам всё прекрасно видел. Ко мне он относился ничуть не лучше, чем к тебе. Точно так же — выйдет раз в пятилетку, что-нибудь скажет и всё. Нет, когда-то давно… когда Регинка была совсем ещё маленькой, он проводил больше времени с нами. Но потом, как отрезало. Работа-работа-работа… Постройка воздушных кораблей, силовой доспех, танки, гаубицы… Отец стал увеличивать производство, чтобы добиться максимального расположения от Михаила Алексеевича. И… общение с нами, видимо, пришлось принести в жертву. Но отец научил меня всегда защищать своих близких. Научил стойко реагировать на превратности судьбы. В общем, свои важные пять копеек он вложил.

— Но этого оказалось недостаточно. Скажи мне, Толик… Сколько раз в своей жизни ты по-настоящему дрался?

— Нисколько. Хотя нет. Вру! Было пару раз… — он начал вспоминать: — Впервые, это произошло в шестом классе. Был у нас один паренёк… Силачом или мастером спорта по карате его, конечно, назвать нельзя. Однако типок был максимально противным. Из богатых простолюдинов, как Дядя Петя. Искренне считал, что интриги — это, прям его стезя. Ну, и начал болтать про меня всякую околесицу. А я, что? Вызвал его на честный бой за гимназией. Полноценной дракой это назвать нельзя, ибо ни он, ни я драться не умели. Помахали кулаками. Повалялись. Поставили друг другу пару синяков и ссадин, да на этом всё и закончилось. Но он больше ко мне не лез. И потом ещё была драка в девятом классе. Но там я, конечно, получил на орехи от Витьки Сардинова. Тучный такой парень. Большой! Ох, Алиска потом ему сладкую жизнь в школе устроила. От бедолаги отвернулись все.