– Рассмеши меня? – Просит он.

Сглотнув, я снова опускаюсь на простыни, но мое тело на пределе. Трепещет.

– О-она хотела назвать меня Дэвидом. Но мой отец беспокоился о том, что я буду расти здесь с его фамилией, что это усложнит мне жизнь в дальнейшем, когда я захочу подать заявление и резюме на работу.

– Расизм.

– Да. – Я делаю вдох. – Поэтому они пошли на компромисс, и она назвала меня в его честь, но у меня ее фамилия.

– Как зовут твоего отца? – Спрашивает Джун, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня.

– Чон Джэ-Хва. Так что в ее голове, все время пока она была беременна мной, я был «Дэвидом Чоном». Она продолжала называть меня Дэвидом даже после моего рождения, так что я стал воспринимать это как прозвище. В любом случае, я просто благодарен, что я не Дэвид Дэвис, что добавило бы разрушительный слой к моей тревоге.

Джуничи тихонько смеется. Вся наша беседа поглощена дождем и ночью, мягкими простынями, теплом наших тел и энергий. Мы лежим неподвижно, даже не касаемся друг друга, но я чувствую своей кожей кокон, который мы каким-то образом создаем. Непреднамеренное, но неоспоримое притяжение и переплетение.

Это ощущается приятно, безопасно и интимно. Мне хочется прижаться к нему и почувствовать его еще больше, но я не знаю, что сделает мое тело, и это меня пугает. Этот страх удерживает меня от того, чтобы пошевелиться и испортить идеальный момент. Поэтому я просто смотрю на него рядом с собой, пока он дышит с закрытыми глазами.

– Твоя мать сделала правильный выбор. Дэвид – хорошее имя, – говорит он, затем вдыхает и снова зевает. Он лениво открывает свои черные глаза. – Я думаю… все вампиры и люди, которых я встречал по имени Дэвид, всегда отличались прекрасным характером. Тебе идет.

Я продолжаю наблюдать за ним, глядя прямо в глубокие ониксовые омуты его глаз. Позволяю себе этот момент, поскольку моя природа на самом деле спокойна, как будто спит, а я незаметно улизнул, чтобы немного развлечься.

– Спасибо. – Улыбаюсь я.

Глаза Джуна снова закрываются.

– Имя Джэ мне тоже очень нравится… Джэ – сексуально, но Дэвид кажется милым. Ласковым. Ты и то, и другое… Какое животное милое, но опасное?

– Енот.

Джуничи открывает глаза, хмуро глядя на меня, но я смеюсь.

– Нет, – ругается он. – Ты не похож на животное, которое опрокидывает и роется в мусорных баках.

– Может, и похож. Дай мне минуту. – Я все еще хихикаю, но Джун не улыбается. – Скунс? Что-то бешеное и непредсказуемое, – предлагаю я, приподняв бровь.

Джун смотрит на меня, затем фыркает, ворочается и закрывает глаза.

– Ни то, ни другое – и я не имею в виду опасное, как жестокое. Я имею в виду чувственное. Манящее. Но я рад узнать, где ты видишь себя в своей голове. Теперь у меня есть четкое понимание того, с чего мы начинаем, и какой путь нам предстоит проделать.