— Прошу всех, кому нечего выреза́ть, покинуть зал.

Я крепко обнял Семиллу и поспешил вслед за Банке. Когда Брутус закрывал за нами дверь, я спросил у него:

— Ты уверен, что справишься?

Сначала он не хотел отвечать, но потом, понизив голос, сказал:

— Книга, кажется, очень древняя. Многое в ней устарело.

— Почему ты так решил? — спросил я.

— Там написано, что для лечения грибка на ногах и тяжести в сердце надо применять кровопускание. А еще…

— Что еще? — спросил я, стараясь дышать спокойно.

— Там не хватает нескольких важных страниц. Боюсь, что изображение самой… — фельдшер сделал паузу и жестами указал на свою диафрагму, — самой важной, центральной части потеряно.

— Почему же ты не сказал об этом раньше?!

— Все не так просто, — мрачно ответил Брутус. — Я лишь сегодня понял, что черные пятна почти на каждой картинке — это не маленькие части тела, а какие-то ужасные существа, называемые пиявками. Кто они такие, понятия не имею.

— Ох! Как бы это все не кончилось плохо! — вздохнул я и почувствовал, как из глаз вновь покатились слезы.

— Может, останешься и поможешь? — прошептал Брутус. — Будешь мне ассистировать, давать советы.

Я покачал головой.

— Я сразу потеряю сознание. К тому же я ничего не знаю, у нас дома нет такой книги — ни новой, ни старой.

— Начнем ли мы, наконец? — крикнула Семилла из зала. — О чем вы там шепчетесь?

— Да так… Уже иду! — ответил Брутус и снова повернулся ко мне. — Ну, как поступим?

Я посмотрел на Короля, Капитана и Мать-Крылиху.

— Не могли бы вы помочь? — спросил я. — Не знает ли кто-то из вас, как человек выглядит изнутри?

Мать-Крылиха закатила свой единственный желтый глаз и сказала, что не имеет об этом ни малейшего представления. Король Спарты заверил нас, что от него будет больше вреда, чем пользы. А Капитан Копытач заявил, что представляет себе анатомию человека, но весьма приблизительно. И тут кто-то за моей спиной произнес: