Долгое время ничего не происходило. Разве что Банке с полотенцами, запыхавшись, пробежал мимо и тихо пробормотал, мол, не так-то просто угодить фельдшеру. Потом он открыл дверь в зал и проскользнул внутрь. Нам оставалось только ждать. Ждать и терзаться.

И вот наконец дверь снова распахнулась. Я вскочил со стула. Вытирая красные руки о полу халата, вышел Господин Смерть.

— Все закончилось. Ты можешь войти, — сообщил он. Кажется, доброе дело пошло ему на пользу: Господин Смерть не казался больше сморщенным и жалким, а снова держался уверенно.

Тихо-тихо прошмыгнул я в парадный зал. Семилла неподвижно лежала на столе. Светло-каштановые волосы в крови. Веки опущены. Казалось, она спит, но, услышав, что я вошел, улыбнулась и открыла глаза.

— Эта тинктура сделала свое дело, — сказала Семилла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я. — Тебе лучше?

— Я чувствую, что хочу лишь одного…

— Чего?

— Отправиться домой.

На радостях я не смог сдержаться и обнял ее, но очень-очень осторожно, чтобы не сделать ей больно. Я знал, что после лечения у фельдшера чувствуешь себя очень слабым.

Брутус ворчал что-то, складывая свои ножи в сундучок. Банке собрал использованные полотенца в большую гору и теперь стоял, скрестив копыта на животе, и добродушно поглядывал вокруг. Вид у него был удовлетворенный.

— Принести госпоже морс? — предложил он.

— Да, спасибо, Банке, — согласилась Семилла.

Он кивнул и направился к двери.

— Что у тебя в кармане? — спросил я.

— Что? — обернулся Банке.

— Что у тебя там? — я указал на оттопыренный карман его заляпанного передника.

— А, это опухоль. Хотите оставить себе?

— Нет-нет! — почти в ужасе отказалась Семилла. — Больше она нам не понадобится.

— Тогда я выброшу ее в мусорную кучу, — сказал Банке. И побежал на своих маленьких копытцах выполнять задуманное. А потом принес морс.