— Так никогда и не будешь играть? — спросил я. — На самом деле это совсем не трудно.

— Тебе хорошо говорить!

Я подумал немного и предложил:

— Хочешь попробовать, пока никто не видит?

Тялве покраснел до ушей. Сначала я не понял почему, а потом сообразил: может, он как раз этим и занимался? Может, прятался вечерами в кустах и размахивал перед собой палкой, пытаясь понять, как это делается?

Что ж, в один прекрасный день Тялве научится играть, решил я. Но ничего ему не сказал, чтобы еще сильнее его не смутить. Я только заметил, как бы между прочим:

— Трине наверняка обрадуется, если ты как-нибудь сходишь с ним на прибрежный луг. Пожалуйста, присматривай за ним, чтобы он вовремя возвращался домой.

— Угу, — только и пробормотал Тялве. Но, похоже, идея ему понравилась.

Из флигеля послышался громкий скрип. Вытянув шею, я увидел, как открываются ворота. Тяжело взмахивая крыльями, восемь гарпирий выволокли крылатый стул. Увидев его, я рассмеялся от радости.

— Семилла, пора! — позвал я. — Наконец-то все готово!

— Да, и в самом деле пора вам в путь, — прокряхтела Мать-Крылиха.

Носильщицы ненадолго остановились. Та, что руководила этой командой, крикнула что-то другим. Тогда одна гарпирия закрыла ворота, а другая поправила ткань, чтобы висела как следует. Потом они подняли паланкин в небо, подлетели к нам и приземлились так осторожно, что даже гравий не зашуршал. И вот стул очутился передо мной — такой же прекрасный, каким я его помнил. Сверкающий кокон из тончайшей ткани. Да, он был прекрасен — но теперь совсем не казался мне печальным. Ведь с его помощью нам предстояло вернуться домой!

Вдруг я подумал: а что, если даже папа нам не поверит, когда мы расскажем о путешествии в Царство Смерти? Сложно будет все объяснить. Хотя, конечно, когда он заметит свежий шрам у меня на груди, ему придется поверить нам. А когда он увидит шрам на животе у Семиллы и узнает, что опухоли больше нет, то он… Интересно, что он скажет тогда?

— Идем скорее! — поторопил я Семиллу.

Она сердечно попрощалась со всеми, а Брутуса даже поцеловала в щеку, ведь это он избавил ее от опухоли. Потом она подхватила узелок с кусками торта и поспешила ко мне.

— Кажется, Господин Смерть не собирается говорить до свидания, — заметил я.

Семилла огляделась. Но Господина Смерть нигде не было видно. А гарпирии меж тем пыхтели и мотали головами от нетерпения, словно восемь полудиких лошадей. Семилла пожала плечами и сказала:

— Что ж, все равно нам пора.

Но в этот самый миг мы услыхали чей-то крик:

— Подождите! Подождите, пожалуйста!