Ксенократ сжал мантию в ладони. Он говорил Роуэну, что ему безразлично, поймают того или нет. И это было правдой: как только он был назначен Верховным Жнецом, поимка жнеца Люцифера автоматически становилась головной болью его наследника. Но, поскольку Роуэна поймал Годдард, это принципиально меняло весь расклад.
– Я намерен представить его завтра на расследовании, в качестве жеста доброй воли, – сказал Годдард. – И надеюсь, что это пойдет вам в плюс, а не в минус.
Ксенократу не понравилось то, как Годдард произнес эту фразу.
– Что вы имеете в виду? – спросил он.
– Я могу сообщить Совету, что к поимке Дэмиша привели предпринятые вами усилия, а я работал под вашим руководством.
Он помедлил, покачивая пресс-папье на столе, а потом продолжил:
– Но я также могу указать совету на вашу полную некомпетентность в деле расследования. Или это была не просто некомпетентность? Ведь Жнец Константин считается лучшим сыщиком во всех Мериках. А то, что Роуэн Дэмиш навещал вас в ваших банях, можно трактовать как свидетельство вашего с ним союзничества, если не дружбы. И, если люди знали об этих встречах, они могли подумать, что именно вы стоите за всеми преступлениями Жнеца Люцифера.
Ксенократ попытался сделать вдох, но не смог. Это было как удар в солнечное сплетение. Он уже видел кисть, которой Годдард намалюет грязное пятно на его репутации. Какое значение имеет то, что визит Роуэна в бани был полностью его собственной инициативой, а сам Ксенократ абсолютно не был в этом повинен. Этой инсинуации было достаточно, чтобы насадить его, Ксенократа, на шампур.
– Убирайтесь! – закричал он. – Убирайтесь, пока я не вышвырнул вас в окно!
– О, прошу вас, сделайте это! – весело произнес Годдард. – Мое новое тело жаждет разбиться о мостовую.
Но Ксенократ не двинулся с места, и Годдард рассмеялся. Не жестоким, не ехидным, а добродушным смехом. Дружеским, словно они с Ксенократом были лучшими друзьями.
– Вам не нужно ни о чем беспокоиться, дружище, – сказал Годдард. – Вне зависимости от того, что завтра произойдет, я не стану вас обвинять и никому не скажу о том, как Роуэн навещал вас. Более того, в качестве страховки я уже подверг жатве служащего, распускавшего сплетни. Выиграю я или проиграю завтра – ваша тайна останется со мной, потому что, что бы вы обо мне ни думали, я человек чести.
И вышел. Вышел в более развязной манере, чем раньше – давала знать мышечная память нового тела.
А Ксенократ понял, что Годдард не лжет. Он будет верен своему слову. Не станет возводить на него обвинений, не сообщит Совету о том, как Ксенократ отпустил Роуэна Дэмиша, вместо того чтобы арестовать его. Годдард пришел не шантажировать Ксенократа; его целью было дать понять ему, что он