Верхний твердый слой статуи раскрошился, осыпался трухой, и вслед за ним, не устояв на ногах, рухнул голый, худой и чумазый человек. Он сделал судорожный первый вдох, глотнул обильно сыпавшейся с него пыли и надрывно, рычаще раскашлялся. Зверь подошел вплотную, мазнул по нему боком, приветствуя, и участливо подставил спину.
Человек, закончив кашлять и заново научившись дышать, благодарно кивнул. Опершись на звериную холку, поднялся на ноги. С каждой секундой он креп, набирался сил и совсем скоро уже смог стоять без посторонней помощи. Почувствовав, что давление исчезло, зверь сел, задрал морду к лицу Человека и гордо вывалил язык.
Человек оскалился – вернее, улыбнулся, они так говорят, – и зверь услышал знакомый безликий голос, который как всегда возник прямо в голове:
Зверь насмешливо фыркнул и встряхнулся, давая понять, что за такое не благодарят. В конце концов, такая у друзей работа – не дать друг другу сгинуть в бесконечных измерениях вокруг.
Человек и зверь вышли из пещер и встали рядом, греясь в теплых рассветных лучах. Любопытные букашки проводили их до границы тьмы, мирно пожужжали вслед и полетели охранять оставшиеся статуи.
Что такое «антисептик» зверь понял смутно, но посторонних запахов не ощущал. Впрочем, Человек вечно болтал обо всякой ерунде. Это не страшно, хорошо, что вообще говорить умеет! Остальные люди этим даром были обделены, только бубнить что-то невнятное и умели.
Зверь глянул в глубь веков, в разрозненные клочки воспоминаний из жизней своих предыдущих форм. Представил, как будет сидеть возле что-то там пишущего Человека следующие пару тысяч лет и, зарычав, клацнул зубами. Человек со смехом отдернул ладонь, оперся о свод пещеры локтем и, согнув руку, поворошил уже почти отросшую до прежней длины шерсть… или как там их? – волосы!