Непонятная суета возле будущих ворот отвлекла меня от разрешения возникшей проблемы.

Уже несколько недель бригада плотников под руководством Сектанта рубила две бревенчатые стены, соединяемые через каждые десять–пятнадцать шагов полутораметровыми перемычками. А свободные от военных упражнений и дежурств «макаки» и согнанные на трудотерапию обитатели трущоб забивали пространство между брёвнами грунтом, снимаемым чуть ниже по склону, в результате к полуторному человеческому росту самой стены прибавлялся ещё метр с хвостиком крутого откоса, тщательно обложенного аккуратно снимаемым дёрном – не хватало ещё, чтобы с такими трудами воздвигаемое укрепление через год-другой съехало вниз по склону.

Пока длина стены не превышала нескольких десятков шагов. Строить начали с самой пологой стороны. В крайнем случае, если сооружение столь капитального укрепления окажется чересчур трудоёмким, я готов был ограничиться только самым опасным в случае нападения восточным склоном, на остальных направлениях обойдясь символическим частоколом, – всё равно, в общем-то, от кого защищаться, не очень понятно.

Теперь же трудящийся над стеной народ бросил работу и столпился у намеченного под ворота прохода. В сложившейся ситуации продолжать как ни в чём не бывало изображать собой мудрого и неподкупного судью было несколько странно. Поэтому я, старательно скрывая облегчение, обращаюсь к зрителям, обвиняемому и пострадавшим:

– Прервёмся на время. Ибо происходит что-то непонятное и важное. Все жалобщики, спорщики и ответчики могут пока подумать, что им говорить. И говорить ли им вообще.

После чего встаю с не очень удобного сиденья, созданного Сектантом как раз для приёма посетителей (а что, восседаешь при этом, слегка возвышаясь над всеми стоящими рядом) и направляюсь разбираться, что же вызвало остановку работы, переросшую в несанкционированный мною митинг.

– Что произошло? – интересуюсь, подойдя к толпе, центром которой оказалась группка чужаков.

– Таки, эти проклятые болотные черви, тинса, напали на твоих людей! – крикнул незнакомый мужик.

– Подробнее, – приказываю, внутренне холодея.

Выяснилось, что неизвестные мне граждане оказались посланниками от трёх деревень с самого юга Вэя, подвергнувшихся два дня назад нападению племени тинса, не подчиняющегося власти верховных правителей острова.

Насколько я помню местную историю со слов деда Темануя и многочисленных рассказчиков, эти самые тинса, они же бунса, за пару поколений до сонайских завоеваний оспаривали господство над западом Пеу у вэев и хонов, да надорвались в многочисленных войнах и были загнаны в свои болота на самом юго-западе острова текокским «лесником». От окончательного разгрома их спасло только сонайское вторжение и последовавшие за ним политические пертурбации, когда на время даже Вэй-Хон отпадал от центра. Так и остались эти недобитки в своём углу. При Пилапи Старом они ещё пытались тревожить набегами соседей, подчиняющихся Тенуку, но после нескольких серьёзных операций с привлечением сил чуть ли не всех племён Западной равнины заметно присмирели, ограничиваясь совсем уж редкими и мелкими вылазками да нападениями на тех, кто лез в их земли.