Солдаты вытащили монаха и повара вперед и усадили их на белый песок правды.

Джункейшо проскулил. Торай умолял:

— Я никого не убивал, клянусь! Прошу, мой лорд…

Такеда-сама перебил его:

— Я приказал тебе умолкнуть. Если я попрошу снова, Хара отрежет тебе ухо. Я бы сказал ему отрезать тебе язык, но мы хотим услышать твое признание.

Повар дрожал, простерся вместе с Джункейшо на песке, прижавшись лицом и животом.

Лорд Такеда продолжил:

— К сожалению для тебя, Торай, я уже не доверяю тебе. Мы услышали достаточно улик твоего участия… Вы — братья?

— Да, мой лорд, — сказали мужчины в песок.

— И вы сговорились украсть мои военные тайны для лорда Ходжо?

Миг тишины. Солдаты за мной склонились ближе, чтобы слышать.

Монах сказал дрожащим голосом:

— Да, мой лорд. Торай — наша фамилия, — он стал объяснять, как глава шпионов лорда Ходжо подошел к их отцу прошлой весной в гостинице, которая принадлежала их семье в Посреднике поколениями. Глава шпионов похвалил гостиницу, сожалел, что милое заведение придется сжечь. Лорд Ходжо защитил бы гостиницу — награда семье, управляющей ею — если бы они дали ему нужную информацию. И отец послал своего сына-монаха связаться с другим — поваром, работающим годами в армии Такеды.

Лорд Такеда фыркнул.

— И ты предал меня, Торай? Хотя прошло столько времени?

— Мой лорд, — сказал повар, — прошу… я… у меня не было выбора, — он поднял взгляд, но ему не понравилось отсутствие сочувствия на лице его господина, и он снова рухнул на песок.

Его брат сказал:

— Они уничтожили бы нашу семью, мой лорд. Что еще мы могли сделать?

— Ты мог бы попросить меня о помощи. Мог бороться, — сказал Такеда-сама. — Ты мог умереть. Как сделаешь.

Оба мужчины зарыдали, умоляли госпожу Чийомэ и лорда Матсудаиру вмешаться, умоляли их проявить милосердие.