А ведь люди развязали эту войну.

Нет. Нет, как она смеет сравнивать Адама с теми лицемерными тварями, что заполонили этот мир? Адам выше их. На тысячи уровней. Его доброта не свойственна этим низшим чудовищам. Его вера может противостоять негативу всего людского рода. Адам не простой человек. Он не с этой земли. Адам не человек.

Он ангел.

Он должен быть сакральным символом, на кого обязаны равняться люди. Но они должны рвать себе волосы на голове, биться в исступлении и кричать, потому что не в силах стать такими, как Адам.

Мир не заслуживает Адама. А точнее, Адам не заслуживает такого мира.

Но даже со всеми зверствами жизни, Адам продолжает любить этот мир.

Астре это непостижимо. А значит, она тоже не заслуживает Адама.

Девушка отстранилась, снова устремив взгляд к небу. Парень слегка удивился. Но не стал наседать.

Странное ощущение. Два года назад он здесь также обнимал другую. От этих воспоминаний стало не по себе.

— Астра, давай уйдём отсюда? — прошептал он с надеждой.

— Да. Да, пожалуй.

Они слезли и направились вглубь рощи. Нахождение здесь навеяло на душу ещё больше уныния. Воспоминания о том, какая роща была раньше, при вдыхающих жизнь хранительницах времени, неумолимо всплывали перед глазами. От осознания, что когда-то здесь всё цвело и ликовало, становилось горько. Особенно если бросить взгляд на поникшие деревья и сухой настил из серых листьев, похожих на бабочек. Напарники решили ускориться. Лишний негатив тут совсем ни к чему. Роща была маленькой, поэтому вскоре просветы меж деревцев становились всё шире. И перед парочкой открылся величавый даже в своём холодном коматозе Найдей.

О, Найдей, милый Найдей. Разве есть город, что способен затмить тебя хоть на малую долю? Ни светлый Вреогас, ни далёкие и таинственные Проувер и Фаго не достигнут той вершины, которой достиг ты. Ты — нутро могучей Адифории, в тебе раскрывается всё трудолюбие, весь гений адифорийца, который отстраивал тебя с трепетом и, словно в дженге, боялся совершить даже крохотную ошибку.

Каждую трещинку адифориец закрывал серебром, каждый столб и каждый дом оплёл орнаментами из сияющего металла. А может вечная пасмурность отдала часть себя, чтобы ты, Найдей, блестел умиротворяющем серебром. И в убаюкивающих объятиях металла уснул.

Твой сон охраняют серебряные грифы, что окостеневшими статуями сидят на крышах, оградах, фонарных столбах. Что привлекло в тебе, Найдей, этих птиц? Может, то, что ты стал могилой тревог? И эти грифы поедали умерщвлённые страхи? Поэтому ты такой непоколебимый?

Твоя стойкость и твёрдость ощутима кожей, ведь весь ты состоишь из прочного камня, серого, белого, голубого, никаких прикрас. Мог ли помпезный, пышный в декоре Вреогас понять твою отстранённость, ведь в тебе, Найдей, нет ни витиеватой лепнины, ни монументальных балконов, испещрённых рельефами колонн и пилястр. Единственная вещь, к коей ты неравнодушен — круг. Острые углы, словно резкие повороты жизни, не по тебе. В тебе царствуют полукруглые дворцы, овальные высокие башни, висят фонари-сферы. Улицы, что во Вреогасе шли решёткой, в тебе вьются лозой, без чётких перекрёстков и закоулков, поворачивают плавно, по кругу. Узоры стелются спиралью на стенах, а небоскрёбы обвивают винтовые лестницы с округлыми ступеньками. Оно и понятно, ведь круг — это то же, что и вечность. Так же вечно твоё величие, Найдей, и вечен покой родной Адифории.