– Убегай.
Мертвенный голос принадлежал Кэлдону.
Кива онемело обернулась к нему и увидела, что он смотрит на рану Джарена.
– Он поправится, – хрипло сказала она на случай, если Кэлдон не понял.
– Убегай, – повторил он. Кобальтовые глаза потемнели до чернильных. – Пока он не очнулся. И она, – он кивнул на Наари.
– Я не знала! – выпалила Кива. Ей было так важно, чтобы он поверил. – Клянусь, я не знала!
– Хорош! – перебил он резко, словно плетью хлестнул, и прижал ладонь к окровавленной голове. – Не сейчас. Мне надо… Мне надо подумать. А тебе надо уходить, пока тебя не швырнули в темницу. Или не убили на месте.
Кива сглотнула, слезы еще обильнее брызнули из глаз.
– Кэл…
– Убегай, чтоб тебя! – рыкнул он.
Кива увидела на его лице и боль, и горе: его сердце болело
И, обернувшись один-единственный раз, лишь чтобы взглянуть на бледное лицо не приходящего в сознание Джарена и сохранить в памяти каждую его черточку, она выбежала из комнаты.
Все быстрее и быстрее она летела по дворцовым коридорам, золотое платье изорвалось и перепачкалось в крови, слезы струились по щекам, но она не останавливалась, хоть ее окатывали волны изнеможения и горя, а голова кружилась так, что она едва не падала.
Нужно было держаться.
Потому что как только Джарен придет в себя и поймет, что случилось, что он потерял, что она натворила…
Нужно было держаться.
Торелл, следовало разыскать Торелла. Он, конечно, генерал мятежников, но глубоко в душе Кива понимала, что он ничего не знал об истинных намерениях Зулики, как и о ее смертоносной магии. Если объяснить все ему, он поможет. Он что-нибудь придумает, он…
– Далеко собралась?
Кива резко остановилась в холле в паре шагов от выхода.