Войдя в комнату, Франко тут же устремляет взгляд прямо на меня – будто бы, даже стоя за дверью, точно знал, где я. Он широко улыбается моей самой любимой улыбкой, обнажающей тонкие кончики клыков и рождающей морщинки в уголках глаз. В мгновение ока с моего лица спадает застывшая маска. Покрывавшая сердце корка трескается, и оно, наполняясь теплом, превращается в оживший барабан.

Бесшумно выскользнув из комнаты, Клара закрывает за собой дверь. Мы остаемся одни.

– Ты прекрасна, – произносит Франко и подходит ближе, замирая лишь в нескольких дюймах от меня.

Я наслаждаюсь комплиментом, пусть даже циничный внутренний голос твердит, что на подобные слова принц не имеет права – ведь сейчас он видит перед собой совсем другую женщину.

«А ведь он не говорил про внешний вид, – мелькает мысль. – Он просто назвал меня прекрасной».

Несмотря на все усилия, я чувствую, как по лицу расползается ответная улыбка.

– Ты и сам не так уж плох, – замечаю я, разглядывая его наряд.

Все те же привычные узкие брюки, но, как и в вечер оперы, он облачился в парадный костюм. Однако на сей раз жилет и сюртук расстегнуты, как и верхние пуговицы рубашки, а узел галстука ослаблен. Весь его наряд блестит, переливается черным, напоминая о красивых перьях ворона. На поверхности ткани сияют серебристые созвездия и постоянно меняющаяся луна, переходящая из одной фазы в другую. Должно быть, такой эффект создают чары. Сейчас на принце нет ни маски, ни огромной головы ворона.

– Настоящий я. – Он разводит руки в стороны.

Я вскидываю бровь.

– Я думала, ты предпочитаешь носить лишь брюки и рубашку.

– Вообще-то, мне больше нравится быть голым, – подмигивает он. – Но так я могу показать людям, что уважаю их традиции. – На лице его мелькает неуверенность. – Думаешь, это глупо? И я недостаточно стараюсь? Ты права, я веду себя как осел…

Он тянется к пуговицам рубашки, но я, быстро шагнув вперед, накрываю его ладонь своей, чтобы сдержать лихорадочные движения.

– Нет, думаю, ты поступаешь искренне.

Его рука замирает от моего прикосновения, а я вдруг отчетливо понимаю, насколько близки мои пальцы к обнаженной коже его груди. На краткий миг так легко представить, что он вовсе не пытался застегнуть воротник рубашки… Напротив, он ее расстегивал. А я ничуть не стремилась его остановить. Наоборот, хотела помочь, полностью распахнуть рубашку и скользнуть взглядом по покрытой чернилами груди… Если я сдвину пальцы хоть на дюйм, они соскользнут с его руки прямо в расстегнутый ворот…