Из толпы вырываются вздохи, но я стараюсь не обращать на них внимания. Сейчас меня волнует лишь Франко, музыка, трепещущее в груди сердце… А еще я слышу, как бьется сердце принца. Или просто ощущаю? Ведь он так близко, и трудно понять, где мое сердцебиение сменяется чужим…

Слишком скоро музыка начинает замедляться, и мы следом за ней, все так же ловя ритм. Франко вновь крутит меня – и я чувствую, будто плыву по воздуху, – а потом притягивает к себе, еще ближе, чем прежде. Скользит ладонью по затылку, и я склоняю голову. Теперь наши губы почти соприкасаются, дыхание смешивается…

Повинуясь рукам принца, я отклоняюсь в сторону, и он удерживает меня в воздухе в некоем странном полунаклоне, пока музыка не подходит к концу. Вокруг раздаются аплодисменты, но Франко не спешит поднимать меня на ноги. Огоньки тоже застывают в последнем сотворенном узоре, образуя в воздухе спиралевидную колонну. Мы не двигаемся, не желая возвращаться к миру за пределами круга лунного света.

Но ничто не длится вечно.

Музыканты начинают новую мелодию, в которой гораздо меньше сумбура и спонтанности; знакомую, людскую, почти приглушенную в сравнении с диким ритмом барабанов. Фыркнув, огоньки уносятся прочь и, весело визжа, вновь принимаются кружить под самым потолком.

Франко помогает мне встать на ноги и склоняется в положенном поклоне, я опускаюсь в реверансе.

Потом, словно очнувшись ото сна, мы выходим из круга лунного света и оказываемся лицом к лицу с толпой.

Глава 40

Глава 40

Эмбер

Я моргаю, чтобы лучше видеть. Глаза постепенно привыкают к более тусклому свету. Я выхватываю из толпы несколько возмущенных лиц. Но кое-кто взирает на нас, открыв рот, с полными слез глазами, явно потеряв дар речи. Краем глаза я ловлю мимолетное движение и, повернув голову, замечаю вскинувшую руку Клару, на лице которой застыло восхищение. При виде замерших рядом с ней Имоджен и миссис Коулман сердце сжимается в груди.

Под их жесткими взглядами я ощущаю, как ускоряется пульс, а колени вот-вот норовят подогнуться. Охваченная ужасом, я бросаю взгляд на ноги. Во время танца я словно обнажила душу и теперь под взорами толпы чувствую себя голой. С облегчением я замечаю, что туфли, как и чары, никуда не делись.

Наконец, аплодисменты стихают.

– Благодарю всех, кто разделил со мной этот танец, – раздается голос Франко. – Именно так мы танцуем во время празднования полнолуния, и наши пляски обычно длятся до восхода солнца. Однако здесь вовсе не народный праздник, а бал Полнолуния, и я отдаю этот вечер вам, уважаемые гости. Прошу вас, наслаждайтесь балом.