Каждый стон, срывающийся с губ, звучит как песня; Франко страстно отвечает мне, создавая свою мелодию. Вскоре наш дуэт перерастает в симфонию, музыка делается громче, достигая крещендо. Мы сливаемся друг с другом, становясь единым инструментом, одной песней, единственной идеально настроенной клавишей пианино, готовой сыграть последнюю ноту. Наконец наступает освобождение, и Франко падает в бездну вместе со мной.

Какое-то время мы не двигаемся с места, пытаясь восстановить дыхание. Глядя друг другу в глаза, мы расплываемся в мечтательных улыбках, говорящих гораздо больше, чем слова. Потом, мягко коснувшись губ Франко, я кладу голову ему на грудь и слушаю размеренный ритм сердца.

Глава 43

Глава 43

Франко

Когда я просыпаюсь, лица касаются шелковистые волосы, а в воздухе пахнет розой, цитрусом и небом. Ощутив под руками гладкую, нежную кожу, я открываю глаза. Эмбер свернулась в кольце моих рук, прижавшись спиной к груди. Меня захлестывает радость, согревая, струится по телу. Я вспоминаю, как ночью мы занимались любовью, и от близости Эмбер тело вновь пробуждается. Мы дарили друг другу удовольствие, и ее энергия подпитывала мою, а моя – питала ее. Я покрывал Эм поцелуями, отдавая плоть ее ласкам, с каждым касанием ощущая, как она все глубже проникает мне в сердце.

Я закрываю глаза и вдыхаю ее аромат – сейчас она спокойна и довольна. Этот миг кажется чужим и в то же время знакомым. Чужим, потому что я никогда не проводил ночь с любимой; с той, чье сердце тесно сплелось с моим. Но знакомым, ведь я, кажется, всю жизнь ждал свою Эмбер, ее тепло и живую энергию.

Прижавшись ближе, я целую ее в волосы. Она шевелится в моих объятиях и издает довольный стон, от которого замирает сердце. По-прежнему не открывая глаз, она поворачивается ко мне с улыбкой на губах. Я провожу пальцами по ее руке, ощущая неуверенность. А вдруг Эм откроет глаза и я прочитаю в них сожаление? Или, может, взглянет на меня и, когда поймет, где и с кем провела ночь, ее энергия тут же изменится?

Я вспоминаю темные коридоры и расползающиеся тени, вызванные моей скорбью. Я даже не сознавал, как сильно боялся отказа, пока не рассказал Эмбер историю об уходе матери и о последовавшем за ним горе. Именно после того случая я научился смешить других, отвлекать внимание от себя и подавлять жалость окружающих. Но тяжкое бремя с души никуда не делось.

Открыв глаза, Эмбер чуть подается вперед.

В ожидании ее реакции я перестаю дышать.

На миг она хмурится, ловя мой взгляд. Потом касается пальцами щеки и наконец жадно целует в губы. Я крепче сжимаю ее талию, и все страхи улетучиваются.