Дара показывает ему язык. Мазь почти впиталась в ранки. Она слегка споласкивает ладони, осторожно вытирает их полотенцем и усаживается за стол.

— Ну и что ты делал в этой глуши целый год? — спрашивает с набитым ртом.

У девчонки — отличный аппетит, Геллан ковыряется в тарелке нехотя. Совсем как Мила.

— Умирал.

Дара перестаёт жевать и смотрит на него испуганно, хлопает глазами, переводит взгляд на Келлабуму. Та сидит, подперев щёку пухлой рукой.

— Келл спасла и выходила меня после встречи с твоим милым знакомцем. Я тогда был похож на сверкающую куклу. Точнее, на полкуклы… Драко сделал милость: поджарил солнечными камнями только с одной стороны. Обычно-то упаковывает в драгоценности полностью и навсегда..

Он говорит спокойно, но Дара чувствует горечь на языке от этих слов.

— Что-то мне перехотелось есть, — бормочет, отодвигая тарелку. — А где Сильвэй?

Встрепенулась, забеспокоилась, пошла красными пятнами.

— Не бойся, рядом.

Геллан уходит взглядом в себя и улыбается.

— Ты позволишь?.. — спрашивает у Келлабумы и берёт свою почти нетронутую тарелку с едой. — Он… отощал очень. Теперь отъедается.

Келлабума кивает и провожает его взглядом.

— Сорокош… кто бы мог подумать…

— Все удивляются. У тебя тоже нет кошки?

— Почему тоже?

Дара опять краснеет:

— Ну, у Иранны нет… — сбивчиво лопочет она, понимая, что брякнула лишнее.

Келлабума поправляет волосы, пытаясь разгладить кудряшки.

— Была когда-то. Мы теряем их при переходе, — говорит нехотя.