Легко спустилась по тропинке и замерла, любуясь природой. Вот за этим она скучала — за сочными красками, вкусным воздухом, ярким солнцем. И горы… Седые, мудрые, молчаливые…

Заглядевшись на окружающие красоты, она чуть не пропустила его. Геллан шёл медленно, неловко припадая на левую ногу. Правая почти не слушалась его. Даже издалека было видно, как искажается лицо от боли. Половина лица. Вторая прикрыта ширмой волос.

Он доковылял до белого камня и сел, вытянув больную ногу, тяжело дышал — путь дался ему нелегко — и щурился, глядя на солнце.

Она смотрела на него, жалкого, убогого калеку, и не испытывала ни капли жалости. Наоборот: внутри пело и плясало жаркое пламя, живое, рвущееся на волю. Неслышно подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть. Он почувствовал и вздрогнул. Повернул лицо. Ветер налетел и разметал волосы, и она увидела сине-багровое месиво с ужасной вмятиной на щеке. Вздрогнула и не удержала отвращения. Да и не собиралась этого делать. Улыбалась хищно, прислушиваясь к внутреннему рёву.

— Геллан, Геллан… Ты ли это, друг мой?..

Он смотрел ей в глаза и не шевелился.

— Здравствуй, Пирр, — голос прозвучал слишком спокойно и слишком знакомо. И она потеряла равновесие.

— Это всё, что ты можешь сказать после долгих лет разлуки?

Она сжала пальцы и коварно пустила огнешар, что оглушительно взорвался прямо возле камня, на котором он сидел.

— Не надо, Пирр.

Он продолжал сидеть спокойно и даже не моргнул, лишь погладил ладонью больную ногу.

— Ну почему же? — возразила она и запустила в другую сторону огнешар побольше.

Зашипев, съежилась трава.

— Не надо, Пирр, — сказал он ещё холоднее.

— Бедный уродливый выродок Геллан, — пропела она, перекатывая в ладонях огнешар, — никому не нужный, несчастный, забытый.

— Столько лет прошло, Пирр, а ты всё та же: взбалмошная деревенская девчонка, не умеющая прощать и забывать.

Он сказал это как-то устало, словно ему наскучил разговор. Земля ушла у неё из-под ног. От этого голоса, жалкой фигуры, каменного спокойствия. Он слаб, а она сильна. Он ничтожество, а она сайна. Урод, калека, выродок! Пламя ревело и застилало глаза.

— Встань, Геллан! Я вызываю тебя на поединок! И ты ответишь за мерзкие слова, за деревенскую девчонку. Ты почувствуешь мою силу, и уже никогда — слышишь! — никогда не посмеешь говорить обо мне неуважительно и с пренебрежением!

— Не надо, Пирр, — сказал он в третий раз очень тихо.

И она захохотала прямо ему в лицо: