– Даже не верится, Сирена! Теперь сделала из меня слугу?

– Вы не оставили мне выбора.

– Выбор есть. Ты можешь освободить меня.

– Как же ты высокомерен, Анджело!

– Почему?

Аджельман в это время, сидя на стуле спиной к остальным и облокотившись на стол, иронично поднял брови и в полуулыбке поглядывал в потолок, демонстрируя свое безразличное отношение к происходящему.

– Ты считаешь себя лучше остальных!

– Кто бы говорил!

– Такой весь из себя доблестный, благородный. Олицетворяющий добро, ангел из человеческих мифов! – перекрикивая своего раба, возмущается оскорбленная Сирена. И даже не слышит, что ей говорят в ответ. – Как бы ни так!

– К чему ты клонишь, Сирена?

– К тому, что ты говоришь только о себе!

– А о ком мне говорить? О тебе? Или о хладнокровном убийце, твоем любовнике?

– Ты думаешь, в этой войне только ты пострадал?

– Я не думаю. Я знаю одно: в этой войне пострадал не только я, но и все мои близкие! И пострадали мы из-за тебя! Из-за твоей лжи.

– Аджельман, почему ты молчишь?

– А что мне сказать? Он прав, – жестко ответил зеленоглазый джинн.

– Вот оно как! Я думала освободить вас! Я мечтала, что вы поймете меня и простите мой поступок, – признается волшебница, – но я ни о чем не жалею! Все, что я сделала, я сделала с чистым сердцем. И не раскаюсь в этом.

– Достойная речь, – язвительно аплодирует Аджельман. – Анджело, может, в карты?

– Что? И после такого отношения вы считаете себя достойными свободы?

– Видишь, Сирена, не я высокомерен, а ты! – резонно ответил голубоглазый ангелоподобный джинн. – Это ты считаешь, что можешь играть чужими судьбами, решать, кто достоин, а кто нет. Себя уже приписала к лику достойных?