В молитвенной, которую ей жених показывал, тоже не так чтобы уж чисто было. Никто не убирал в этом большом и неуютном доме. Не хозяйственная та девка, Олеся, и кто такую замуж возьмёт… Поэтому и бесится, что никто не берёт. Бенигна ещё раз зашла в комнату с бассейном, постояла у воды. С поверхности на неё смотрела испуганная старушка — такая уж сухая, перепечённая да переперчённая, да чёрная, да глупая, что Бенигна аж взвыла тихонько. Кому же ты такая понадобилась — бесформенная, больная и вообще на белого человека не похожая. Даже если все книжки в той библиотеке прочитаешь — ни на грамм на жениха своего похожа не станешь. Жених у неё хоть и больной — но такой уж весь из себя умный. Вышла Бенигна в коридор, в следующую комнату зашла. В той комнате на столе компьютер стоял, а может, и телевизор, бабка ещё не научилась толком их отличать. Мелькнуло в её голове старческой — может, включить, узнать, как там Ваня да Машенька?

Подошла к компьютеру, нажала кнопку — и в окне, словно от кнопки этой случайной, месяц всплыл. И тут он за ней следит. Засветился экран, и одновременно засветил месяц в небе — так ярко, что мочи глазам нету на него смотреть. Выкатилась бабка в коридор и комнату искать бросилась. Но где ты её здесь найдёшь. Потеряла. В неандертальском лесу никогда не терялась, не плутала, а тут в коридоре заблудилась. Вот и думай потом, где страшнее — в лесу том тёмном или в этом жениховом доме.

В одну дверь сунулась — там туалет, в другую — библиотека, в третью…

За третьей стояла большая кровать, а на краю кровати жених её сидел. Сидел и смотрел прямо на бабку глазами незрячими. А у его ног, спиной к бабке, всеми волосами своими сказочными к двери отвернувшись, сидела та самая Олеся. Услышала Олеся, что кто-то дверь в комнату приоткрыл, обернулась, взглянула на бабушку и губы облизнула. Будто пила она только что, но не напиток, не вино красное, а жениха её, мужика этого пила, соками его наслаждалась, как кровопийца. Губы у Алеси красные-красные были, как раздавленные вишни.

«Всё не так, бабка… — проговорил вдруг жених и улыбнулся: печально, по-стариковски. — Всё не так…»

Закрыла бабка плотно дверь и дальше по тёмному коридору покатилась. Докатилась до самого конца — до той двери, куда ей жених запретил ходить. Любопытная Бенигна дверь на себя всё же потянула — замкнуто, только внутри что-то тихонько звякнуло. И ветер по ту сторону зашептал, захихикал: гу-у-у…

Начала Бенигна двери считать: одна, вторая, третья… Седьмая должна была в её комнату вести. Как та тропинка в лесу неандертальском. Но не было в коридоре седьмой двери. Что же это с ней вышло-то? Где она, дверь та чёртова? Вот же глупая бабка… Старики — как дети малые. До семи посчитать не могут. Раз, два, три…