как по-эт.

Но ещё не догадывался, что об этом лучше никому не рассказывать.

Нильс был поэт, а у меня пакет в руке. И если телефон звонит, пакет нужно держать ногами, чтобы кнопку нажать.

«Алло».

«Здравствуйте, я по поводу пакета…»

«Да, да, — бодро заговорил я, а соседи из “Соседей” сунули мне в лицо свои снулые морды. — Я уже на месте, давно вас жду, где вы?»

«Извините, — а голосок был женский, молодой, льстивый, ласковый, падкий на игры с тембрами, — Машина сломалась, жара, не могли бы мы с вами попозже договориться?»

«Могли бы, — мрачно сказал я, тщетно пытаясь попасть в узкую полоску тени, оставленную мне человечеством. — Могли бы. Да. А где?»

«Возле цирка, — поспешно и виновато сказал этот беседующий со мной бес. — Вам нормально возле цирка?»

И тут передо мной выросла она. Денежка.

«Вам нормально? Слышите меня?»

«Это вы? — сказала Денежка, не обращая внимания на то, что я по телефону говорю. — Ой, это и правда вы…»

За спиной у Денежки стоял хмурый пацан и держал за руку другого пацана, помельче.

«Вы пропали… слышите меня? Я перезвоню?» — плакал голос в трубке. Я крикнул, задерживая Денежку взглядом:

«Во сколько? Я там могу быть через полчаса где-то».

«Нет, я не успею, давайте через два. Через два часа, хорошо? Вам подходит? Извините, что так получилось».

«Ладно», — сказал я.

У меня в трусах прохладно.

Если бы. Ад там был, ад. Жареные яйца на обед лету. Пот, пот, пот, джек-пот для мистера Джулая.

А Денежка стояла и смотрела на меня с таким удивлением, что хотелось убежать.