Люди, которых художник видел теперь, были совсем другими. Тоже своего рода воинами, однако сражающимися совершенно иначе. На совсем другой войне.

— Я Винченцо Кантуччи!.. — снова подал голос эмиссар, когда клинок случайно оторвался от его лица.

— Ты… тьфу, ты обоссался, что ли? — увы, это было именно так. — Ну дела: понабирают кого попало в шпионы! Глупец и трус. Ладно, к делу...

Щербатый вытер пот со лба, расположился поудобнее. Только теперь Клас ван Вейт хорошо рассмотрел его лицо. Мужчина ещё молодой и, если бы не все обстоятельства, его наружность лимландец мог назвать приятной. Только уж очень скучной. Удивительно обыкновенный на вид человек.

— Никакой ты не Винченцо Кантуччи. На настоящего Винченцо похож только одним: тот лишился разума от старости, нынче точно так же гадит под себя. А тебя зовут Лоренцо Монтоливо. Тебе сорок семь лет, ты родом из Белуччо. Мы знаем, как ты попал на эту службу. Знаем, где живёт твоя семья — включая, кстати, бастардов. Джованни и Катерину, я правильно помню? Да: где живут твои любовницы — нам тоже известно. Сведения собирались ещё до того, как ты сошёл на балеарский берег, пидорасина тремонская. Думаешь, ты хоть шаг по этой благословенной земле сделал без нашего ведома? Шпионы суть необходимое зло: режешь одних, сюда присылают новых. Но некоторые… вроде тебя, Лоренцо, теряют берега. Например, начинают тянуть лапы к канцлеру и его добрым друзьям. Таких терпеть уже невозможно. Сам видишь, чем это кончается.

Балеарец воткнул кинжал в борт лодки, освободив руку, и подтащил лишившееся головы тело ближе. Винченцо — или Лоренцо, пытался отвернуться. Собеседник не позволил ему развернуть голову: удержал на месте клинком эспады.

Балеарец говорил быстро и чётко, явно зная каждое следующее слово наизусть.

— Видишь? Вот так кончают оборзевшие глупцы вроде тебя. И поверь: это лучшее, что может их ждать. Итак, Джованни и Катерина живут с матерью в Тремо. Их матушку зовут Изольдой, она брюнетка, голубоглазая, невысокого роста, худощавая, пока всё верно? Её дом возле рыбного рынка, она ходит туда каждый день, так? Не стану пересказывать, где найти прочих дорогих тебе людей и как их опознать. Думаю, ты уже понял: Балеария держит тебя за яйца. Которые в любой момент может отрезать.

— Я понял.

— Умница. Не знаю, почему тебя велено не убивать. Наверное, ты знаешь что-то важное. Или нужен для чего-то важного. Это не моё дело, моё состоит в ином. Знаешь, в чём именно?

— Я догадываюсь.

— Надеюсь. Я человек простой: делаю то, что приказывают. На благо Балеарии и Её Величества королевы Анхелики. Я не задаю вопросов и сам не задаюсь вопросами. Меня не купить, не запугать и не разжалобить. Любой, кто идёт против Балеарии, рано или поздно встретится с людьми вроде меня — и тогда ни Творец Небесный, ни Нечистый ему не помогут. Если кому-то из нас, Лоренцо, прикажут посетить дом у рыбного рынка в Тремо, мы сделаем это. И поверь: никто из нас не увидит лиц твоих детей в кошмарных снах. Мы спим очень крепко.