Художнику оставалось только надеяться на благоразумие Винченцо. Тремонец казался вполне рассудительным человеком, но ситуация сложилась очень нехорошая. Не для того лимландца практически выкрали и усадили в лодку, чтобы кто-то увидел его вместе с эмиссаром! Кантуччи запросто отправит в воду разом все концы этой небольшой шпионской истории…

— Хорошо. — тяжело выдохнул Кантуччи. — Что вы хотели мне передать, сеньор?

Балеарский дворянин широко улыбнулся. Художник заметил: его улыбка подпорчена отсутствием переднего зуба.

— Привет от Тайной канцелярии, пидорасы!

Эти слова успели дойти только до ушей Класа ван Вейта — не до мозга. Он ничего не сообразил прежде, чем события стали развиваться стремительно.

Обе девушки сей же миг спрятались за бортом. По-прежнему сидевший позади них балеарец выхватил два пистолета быстрее, чем стих последний звук бранного слова товарища. Первый выстрел он сделал навскидку — поразив гондольера, судя по плеску за спиной ван Вейта. Из второго пистолета балеарец стрелял уже во всадников на берегу: то же самое делал и его лодочник.

Однако в центре сцены, мгновенно захватившей ван Вейта динамикой и кровавостью, оказался другой человек. Тот, что говорил с Кантуччи и передал своеобразное послание.

Выхватив эспаду и кинжал, он лихо перепрыгнул на борт тремонской гондолы. Опора шаткая, до крайности неудобная, однако балеарец был ловчее самого Нечистого. Клинок телохранителя, атаковавшего первым, он парировал лезвием кинжала. От почти одновременного укола второго противника уклонился, развернув корпус — и в этом же движении, прямо навстречу, поразил его эспадой. Ещё укол от тремонца — опять безуспешно. Кинжал вновь подхватил вражеский клинок, отвёл в сторону — и тем открыл телохранителя для удара. Кончик эспады, насквозь пронзившей тело, блеснул в лунном свете.

Винченцо Кантуччи был отнюдь не так проворен. Он вытащил меч только теперь, слишком поздно. Балеарец заметил это, метнулся вперёд, весь вытянулся — и уколол тремонского эмиссара в вооружённую руку. Меч Винченцо выпал за борт.

Художник ожидал, что сейчас увидит и смерть Кантуччи, однако этого не случилось. Тремонцу хватило ума не дёргаться, когда клинок противника коснулся его щеки. Ван Вейт снова увидел улыбку, испорченную отсутствующим зубом.

— В Марисолеме всегда было полно шпионов. Понятное дело: это столица, это порт. Крысы так и ломятся. Я видел много шпионов: иногда наглых, иногда тупых. Но вот таких, тупых и наглых… Это редкость.

— Я Винченцо Кантуччи! — выпалил тремонец, словно было не очевидно, что его имя все здесь знают. — Собаки, вы меня покалечили!