Игги ощутил зуд в пальцах. Хотелось скорее нажать на рычаг, ощутить толчок в плечо и увидеть, как из ствола вырывается гневное пламя. О чём говорить с этой тупой толпой? Ясно, что без крови не обойдётся. Если так — лучше пролить её скорее.

И скорее вернуться к Гретель. Которой, сколь бы сильной и суровой она ни была, нужна помощь. Нужна помощь Игги, не чья-то другая — раз уж этой ночью Гретель выбрала его.

— Ни шагу больше! — взревел Бенедикт. — Или познаете ярость Творца Небесного, или примете первую и последнюю проповедь его! Крещу вас огнём!

Совершенно не удивительно, что его слова не возымели эффекта. Мураддины сделали и один шаг, и другой, а затем третий — столичная чернь не понимала, на что идёт. Мощь простой смеси угля, серы и селитры легко недооценить при первой встрече. И тогда встреча запросто становится последней.

Толпа наслушалась проповедей и поверила в свою силу. Силу, быть может, дарованную местным богом. Но уж точно — дарованную чувством локтя, которое Игги понимал прекрасно. Толпа — не строй, но даже в ней чувствуешь себя малой частью могучего целого. Разница лишь в том, что строй по-настоящему силён. А вот в толпе это ощущение ложно.

Бенедикт убрал меч и высоко поднял пустую руку.

— Готовсь!

Солдаты, направляющие на врага заряженное оружие, и так были готовы. Студенистая людская масса подползла ещё шагов на десять ближе. Рука лейтенанта ухнула вниз.

— Пли!

Кто-то выстрелил мгновенно, кто-то чуть позже — треск аркебуз растянулся, как долгая нота. Вслед за выстрелами послышались крики.

— Смена!

Ещё жмурясь от вспышки, Игги вытащил оружие из бойницы, развернулся и шагнул назад — освобождая позицию другому стрелку.

— Заряжай!

Десятник заряжал почти наощупь, но это ему было легко — движения не менее привычные, чем ложку ко рту поднести. Прочистить ствол шомполом: раз, два, три… Сорвать пороховую мерку с перевязи, засыпать порошок в ствол. Нащупать в поясном мешочке круглую пулю — холодный кусочек свинца, затем мягкий пыж в другом…

— Готовсь!

Это не ему. Это тем, чей черёд стрелять.

— Пли!

Ещё один залп. Игги забил пулю с куском тряпки в ствол. Поднёс пороховницу к полке, закрыл крышку.

Случайно обернувшись в сторону шатров, он увидел солдат с арбалетами. Не простые арбалеты: они были приспособлены для метания гранат. Тетивы уже натянуты, запалы подожжены: через мгновение маленькие круглые снаряды, на удивление лихо несущие смерть, полетели через стену.

Взрывы раздались прежде, чем Игги вернулся к бойнице. Он не видел, что случилось в толпе, но зато слышал: вопли мураддинов звучат теперь совсем не так зло и уверенно, как минуту назад. Боль, страх. Вот это всё. Как обычно.