Интересно, поверил бы в такое кто-нибудь из паладинов? Из читателей «Пламени очищающего» — а тем паче сам автор этой книги? Едва ли. Робин понимал, что верить ведьме — сомнительная идея, и она сама не раз честно подчёркивала это. Но именно сейчас рыцарь склонен был поверить.

— Так гвендлы укрепились во мнении: если случилось хорошее — это милость «лесных духов», а если плохое — то уже гнев ведьм, которых не задобрили. Глупо, вы скажете? Возможно. Но не глупее того, как Светлого с юга Ульмиса ваши единоверцы назвали Творцом Небесным, а в Князе вовсе увидели Нечистого. Человеки всё упрощают, к сожалению. Пытаются увидеть высшие силы такими, какими их видеть удобнее. Светлый ведь тоже охотно принял кое-какую жертву! Вы без меня знаете о том, как святую Беллу, Благостную Деву, сожгли во времена Старой Империи: за её проповеди и её чудеса. И знаете, чем это закончилось.

Уж об этом Робин знал многое, как любой человек в Стирлинге. Любой в королевствах, выросших на руинах Старой Империи. Но теперь хотелось уточнить…

— Так в Святом Писании о Белле написано правдиво?

— Книжка довольно глупая в целом, но да: в этой части она весьма точна. Белла жила чуть позже: сложись всё совсем иначе — возможно, я могла бы увидеть её в колыбели, сама будучи глубокой старухой. Но нам обеим не суждено было состариться.

До чего интересно! Робин так увлёкся, что известные мысли насчёт женщины, с которой он лежал в постели, усмирять сейчас почти не приходилось. Белла и Гелла: даже их имена звучали похоже.

— А что стало с радаманнами? Гвендлы истребили их?

— Нет. Радаманны ушли на юг, где имперцы приняли их неожиданно радушно. Саму идею Нечистого, должно быть, тогда в Старую Империю и принесли. До сих пор в языках норштатцев, лимладцев и Стирлинга многое есть от наречия, на котором радаманны говорили — хоть само племя почти забыто. Оно растворилось в южанах, словно соль в воде. Вода-то изменила свой вкус, но соли в ней больше не видно. А гвендлы провозгласили первого Лесного короля, начав править Орфхлэйтом — и правили им долго. Многие века. Пока ваш великий предок наконец не пришёл.

А ведь и со времён Гастона Гаскойна столько веков прошло… но это было, оказывается, далеко не начало истории. Почти самый её конец, если вот так окинуть взглядом всё прошлое разом! Робин вдруг поразился осознанию того, с каким существом лежит в постели — причём не впервые, да всё пока без толку. Это не просто ведьма. Это не какой-то лесной морок. Это…

— Так ты правда знала Гастона Гаскойна?

— Конечно, сир.

— И говорила с ним так же, как со мной?