Сорис раскрыл записку словами к ней.
— Спасибо, Сорис. Уничтожь записку. Иди к парням, жрец сейчас вернётся, — прошептала Надя.
До следующего заката она лежала, почти не двигаясь. Раны жгли, но боли действительно было значительно меньше. Жрец уже не обращал внимание на дисциплину парней, велел им по очереди дежурить у постели Нади. Они, как могли, подбадривали её и рассказывали истории их жизни…
А Надя, почти не прислушиваясь, сквозь боль пыталась вспомнить что-то важное, ускользающее от неё. Пыталась визуально вспомнить Драконью книгу. Хранитель полностью её одобрил, значит… ну что же это значит? Надя застонала. Она вновь и вновь перебирала в памяти прочитанное. Раз за разом, как в бреду. А может и действительно в бреду. Периодически сознание уплывало, а очнувшись, она опять видела перед глазами опостылевшую книгу, как будто кто-то целенаправленно заставлял тормошить застывшую память…
А после заката пришёл Тин.
Наде только что обработали свежие раны. Она лежала с закрытыми глазами. Тин уткнулся в подушку рядом с её головой и не смог подавить стон.
— Тин, тебя тоже сюда заключили? — открыв глаза и увидев парня, встревожилась Надя.
Тин резко поднял голову.
— Нет, есть подземное сообщение с Академией, записки по нему носят. Мы научились открывать двери. Вчера мне сообщили, что тебе назначили по десять плетей ежедневно.
Тин подскочил.
— Надия, я же немного умею лечить. Всем отвернуться!
Парни исполнили приказ. Он резко сдёрнул простыню. Тин действительно лечил, и Надя почти безболезненно смогла перевернуться. Нисколько не стесняясь, подставила ему грудь и живот. Он пролечил свежие раны и убрал застарелую боль, но шрамы убирать пока не умел.
— И не надо. А то махом вычислят, что меня лечат, — прошептала Надя. — Уходи Тин, жрец часто заходит, меня навещает.
— Этот зверюга? Он бьёт тебя? — Тин накрыл Надю простыней.
— Он мне помогает. Уходи скорее.
— Я ещё приду, — Тин звонко чмокнул её в лоб и, кажется, сам на себя удивился.
Рассеянно улыбнулся, развернулся, махнул рукой парням и пружинистым бегом скрылся за дверью.
Впервые Надя не чувствовала боль от шрамов. Казалось, что она витала в воздухе от лёгкости. Только низ живота до сих пор раздирало. Она постеснялась попросить Тина полечить её там, пришлось бы признаться в диком способе инициации.