Подумав об этом, я похолодел. Политическое убийство и так являлось распространенным делом. Если об этой штуке узнают… Но в том-то и загвоздка: кто-то это уже придумал. А если и нет, кто-нибудь придумает. Кто-то всегда придумывает.

Я написал записку Лукасу Гарнеру. Никто лучше его не справился бы с решением подобных социологических проблем.

Больше в распечатке меня ничто не заинтересовало. Потом я просмотрю ее подробно. Пока что я отпихнул ее в сторону и стал набирать сообщения.

Бейтс, коронер, прислал еще один отчет. Они закончили вскрытие обугленных трупов. Ничего нового. Но отпечатки пальцев опознаны. Эти двое пропали шесть и восемь месяцев назад. Ага!

Эта картина мне была знакома. Я даже не взглянул на имена и сразу перешел к генетическому анализу.

Так и есть. Отпечатки пальцев не соответствовали генетическому коду. Все двадцать кончиков пальцев должны быть трансплантатами. И скальп мужчины тоже пересажен: его собственные волосы были светлыми.

Я откинулся в кресле, довольно взирая на голограммы обугленных черепов.

Ах вы, злобные сукины дети. Оба — органлеггеры. Коль скоро имеется сырой материал, большинство органлеггеров постоянно меняют отпечатки пальцев. И образы сетчатки глаз. Но с этих сожженных глазниц мы отпечатков не получим. Так что необычное там было оружие или нет, но дело все-таки касалось АРМ. То есть меня.

И мы все еще не знали, кто убил их — и чем.

Вряд ли это могла быть соперничающая шайка. Во-первых, конкуренции нет. Для каждого органлеггера, уцелевшего после того, как в прошлом году АРМ опустошила их ряды, найдется куча дел. Во-вторых, зачем было выбрасывать покойников на движущийся тротуар? Органлеггеры-конкуренты просто разобрали бы их для своих банков органов. Ничего не пропадет, и никто не хватится.

Ведь мне хотелось как следует увязнуть в каком-нибудь деле, когда начнется охота на матерей. Смерть Синклера не имела отношения к АРМ, а его поле, сжимающее время, не входило в мою компетенцию. А вот это дело — как раз наоборот.

Я задумался над тем, какой стороной бизнеса могли заниматься мертвецы. Согласно полученному досье, их возраст был оценен в сорок лет у мужчины, сорок три у женщины. Плюс-минус года три. Слишком пожилые, чтобы гоняться по улицам за донорами. Тут нужны мускулы и молодость. Я бы скорее причислил их либо к докторам, обрабатывающим трансплантаты и делающим операции, либо к коммерсантам, которые втихую сообщают перспективным клиентам о том, где они могут сделать операцию без того, чтобы ждать два года, пока материал появится в общественных банках органов.