— Изящная идея, — улыбнулся Портер. — Элегантно, как сказал бы математик. Учтите, что я не видел картины убийства — только меловые пометки.

— Это было… зловеще. Как сюрреалистская пьеса. Очень жестокая шутка. У вполне мог намеренно все так устроить, если его ум настолько извращен.

— Настолько неестественный человек, чего доброго, и через мусоропровод пролезет, — сострил Портер.

— Полина Уртиэль считает, что он мог быть психически ненормален. Кто-то, работавший с Синклером и решивший, что остался недооцененным.

Наподобие Петерфи, подумал я, или самой Уртиэль.

— Теория алиби мне нравится.

— А меня беспокоит. О машине знало слишком много людей. Как он рассчитывал сбежать с ней? О ней знал Лоуренс Экс. Петерфи знал о машине достаточно, чтобы построить ее с нуля. Так он, по крайней мере, говорит. Вы с Дженис видели ее в работе.

— Так допустим, что он псих. Допустим, что он достаточно ненавидел дядюшку Рэя, чтобы убить его и организовать вокруг тела нечто вроде картины Дали. Все равно ему нужно было уйти.

Портер сжал кулаки. Мускулы на руках вздулись.

— Ведь все это дело зависит от лифта? Если бы лифт не был заперт и не находился на этаже дядюшки Рэя, никакой проблемы не было бы.

— И что?

— Вот что. Допустим, он спустился на лифте. Потом Дженис возвращается домой, машинально вызывает лифт наверх и запирает его. Она делает это, не подумав. Той ночью она испытала немалое потрясение. И утром не вспомнила об этом.

— А вечером вспомнила.

Портер резко дернул головой:

— Я бы не…

— Вам лучше подольше и получше подумать. Если сейчас Ордас убежден в ее виновности процентов на шестьдесят, то, когда она ему это выложит, он станет уверенным на сто процентов.

Портер снова стал играть мышцами. Тихим голосом он произнес:

— Но ведь это возможно?

— Разумеется. И намного бы все упростило. Но если Дженис сейчас заявит об этом, она будет выглядеть лгуньей.

— Но это возможно.