– Теперь понимаю, в чем было дело. Ты не хотела бывать там, откуда другие отправлялись на смерть.

Улыбка осталась приклеенной к губам Глории, зато взгляд помрачнел.

– Скольким людям ты подписала смертный приговор? Десятку? Может, сотне?

– Хочешь знать точную цифру? Можешь посчитать сам. По спискам пропавших. Но их ведь никто не искал, правда, Эстебан? Их не стало, словно и не было. Никогда.

– Зачем ты это делала, Глори? Зачем? - В голосе Норьеги тоже не слышалось чувств, одно только гулкое эхо горечи. - Они и без того были несчастны, чтобы умирать вот так, обнадеженными и обманутыми.

– Они умирали счастливыми. Веря, что отправляются в рай. А не оставались прозябать тут, в нищете и бессмысленности.

– Тебя послушать, так получается, что ты их облагодетельствовала?

– Почему нет?

– В нищете, значит? Разве они ехали за деньгами? Им просто хотелось стать…

– Такими же, как богачи со склонов Сьерра-Винго. Да, я знаю.

– Ничего ты не знаешь! - Он чуть ожил. Лицом. - Я вспомнил одного из твоего списка. Мы разговаривали, наверное, с полгода назад. Он мечтал изменить жизнь, но не свою. Он хотел помочь всем. И когда выпал этот чудесный шанс… Представляю, с какими чувствами несчастный мальчик шел сюда.

– С теми же, что и все остальные.

– Ты видела его?

– Какое это имеет значение?

– Ты ходила на причал каждый раз?

Хорошо, что он не видел лица своей возлюбленной. А с другой стороны, тогда никаких вопросов не потребовалось бы.

– Чтобы убедиться, да?

Она вздохнула. С ленцой и скукой.

– Ходила. Когда поняла, что задумал сенатор. Я ведь сначала ничего не знала. Мне поручили важное задание, и я была горда этим. Очень горда. А потом, в библиотеке, мне случайно встретилась девица, имя которой стояло в списке, представленном нашему щедрому благодетелю. Она искала информацию. Конечно, как умела, а умела плохо. И обратилась за помощью. Ко мне. Думаю, ты догадываешься, что за статьи ей были нужны.

Вот все как просто, оказывается. Счастливый случай. Вернее, несчастный.