Люди разных профессий. Разного социального класса. Разных стран происхождения. Сто миль севернее, сто миль южнее – а жизнь уже другая. Почему я об этом забыл? Может, потому что, приехав в Санта-Озу, раз и навсегда решил: здесь теперь мой дом? А что решили они? Те, в конце концов переселившиеся в новые хибары?

Впрочем, знаю, что. В большинстве своем. Надеюсь, исключения тоже есть, но основное население Низины… М-да. Ладно. У них была причина. А потом причина появилась и у жителей Вилла Лимбо.

Глория – хороший пример. Возможно, всего лишь верхушка айсберга. Не смогла вынести чужой удачи. Но вряд ли она одна такая. Что должны думать другие, видя, как беженцам достается все, а им – лишь право занимать определенные должности? И кстати, далеко не все из них завидные и денежные. Взять, к примеру, Марисоль. Да, она гордится собой и одновременно – стыдится полученных увечий. Сестра Эсты должна рисковать жизнью, когда по Низине бродят толпы здоровых мужиков. Справедливо?

Не привилегии все это. Обязанности. Долг. И кто знает, может быть, сроки уже истекают. Вилла Лимбо способна взбунтоваться, а уж если она поставит ультиматум…

Принимать меры нужно будет быстро и жестко. Но. Изменения в конституции и других главных законах нельзя провести без собрания сената в полном составе. Это – время. Любая попытка действовать без уведомления – риск быть отстраненным. Сенатор, снятый с должности – повод ввести внешнее управление. Колонизировать, то есть. А чему нас учит история? Тому, что даже усмиренные колонии рано или поздно восстают снова. Не говоря уже о городской элите, которая вряд ли будет довольна устранением Джозефа.

И в такую намечающуюся заваруху я мечтал влезть? Вот дурак! Мне же дико повезло сбежать с зарождающегося театра военных действий до начала конфликтов, как можно было жалеть? А теперь если кто и будет расхлебывать закипающую кашу, то Генри. Если успеет вырасти к тому времени.

Генри…

Я не желал тебе подобной участи, малыш. Правда. Я даже представить себе не мог, что происходит. Все казалось тихим и мирным, надежным, устоявшимся на десятки, а может и стони лет вперед. Когда смотрел сверху. Свысока. Снизу картинка выглядит совсем по-другому, увы.

Вот о чем нужно разговаривать с сенатором. Чтобы попробовать исправить положение. Предотвратить возможные неприятности. Сглупил? Скорее, ступил. Ещё день назад мысли не выстроились нужным образом. Потому что думал не о людях, а о человеке. Одном-единственном.

У меня получилось! Да, именно у меня, не у нас с Лил. Хэнк для неё ничего не значил. До всего случившегося, по крайней мере. Значит, даром не прошли именно мои старания. Что самое гнусное, даром для меня.