Сигна опустилась на колени, не в состоянии справиться со злостью, и Лилиан склонилась над ней, в ее взгляде застыли слова извинения, которые она не могла произнести. Дух протянул к ней руки, призывая, но не настаивая, с мольбой в глазах. Мольбой, которую Сигна тут же поняла.
Лилиан собиралась завладеть ею – но только, если она позволит.
Сигне хотелось сказать
Она собралась с силами и взяла духа за руку.
Лилиан проникла в нее. Глаза Сигны закатились, когда дух завладел ею. Казалось, что ее выпотрошили. Словно она стала лишь оболочкой самой себя; словно погрузилась в ночной кошмар, не в состоянии двигаться и управлять своим телом.
Это была не ее мысль, а Лилиан, сознание которой расширялось и давило на голову. Сигна не могла двигаться. Не могла кричать.
Эта боль напоминала ту, которую она переживала лишь однажды, когда наблюдала за смертью бабушки. Такая боль проникала глубоко в сердце и разрывала душу. Как бы она ни пыталась, не могла скрыться от этого. Она стала оболочкой, которой управляла Лилиан.
– Почему ты это сделал? – выкрикнула она, словно выплевывая слова. Каждый раз, когда она пыталась закрыть рот, губы обжигала боль.
Перси начал.
– Это не твое…
– С тобой говорит не Сигна! – Хотя она произносила слова, но выбирала их Лилиан. Ее тело так безжалостно тряслось от холода, что хотелось броситься в огонь. – А твоя мать.
Перси застыл, его лицо побледнело, грудь вжалась, словно он задержал дыхание.
– Скажи мне правду. – Сигна сомневалась, что произнесла слова вслух, потому что Перси никак не реагировал. – Скажи почему. Чем я заслужила твою ненависть?
Подняв голову и заглянув ей прямо в глаза, Перси ответил: