Перси повернулся к огню.

– Я хотел сделать что-то, чтобы вразумить отца. Он задумал погубить семью. Нужно было сблизиться с ним – я подумал, общие страдания поспособствуют этому. Но с момента твоего приезда, – он бросил на Сигну злобный взгляд, – он сблизился только с ней.

– Поэтому ты заболел, – добавила Сигна. – Не только, чтобы избавиться от противоядия, но потому что думал, что сможешь – что? Напугать отца, чтобы он сохранил клуб? Чтобы отдал тебе его из сочувствия? – Все детали головоломки наконец встали на место.

– Не ожидал, что ты поймешь. – Перси произнес это так легко. Так уверенно, возвращаясь к роли, которую так часто играл в высшем обществе. – Отец отнял все, к чему я стремился, потому что слишком погряз в своем горе, не в состоянии думать о чем-то еще. Я сделал то, что полагалось. Он не оставил мне выбора.

– Ты мог сделать любой выбор, – снова заговорила Лилиан дрожащим от усталости голосом. – Элайджа не подпускал тебя к делу не потому, что ненавидел. А потому, что любил тебя, Перси. Потому что жалел о жизни, проведенной на работе вдали от семьи. И не хотел для тебя той же участи, разве ты не понимаешь?

Лицо Перси стало мрачным, и на мгновение Сигна задумалась, попали ли слова в цель. Осталась ли в его душе хоть частичка света. Но тьма снова застелила ему глаза, когда он потряс головой, отбрасывая эту идею. Отказываясь от нее.

Но времени на обсуждения не было. Как и на споры. Пламя уже подступало к подолу юбки.

– Это уже неважно. – Он встретился взглядом с Лилиан. С Сигной. – Огонь поглотит все вокруг, и я наконец избавлюсь от тебя. На сей раз, Сигна, ты не сможешь никого спасти.

В руке Перси блеснула сталь, отразив свет огня, – карманный нож. Маленький острый и жаждущий крови. Он нацелился на горло девушки и широко размахнулся, когда Сейлес толкнул ее так сильно, что перехватило дыхание, и нож вонзился в плечо.

Сигна переживала все эмоции Лилиан даже острее, чем боль от ножа – печаль и боль от осознания того, что для Перси нет пути обратно. Лилиан подняла голову, чтобы в последний раз посмотреть на сына, навсегда запомнить его ребенком, свернувшимся клубочком у нее на руках двадцать лет назад, а потом повернулась к Сайлесу.

– Он твой, делай, что нужно. Я больше не могу его защищать, – только и сказала она сломленным голосом, а затем покинула тело Сигны.

Сигна упала на четвереньки, хватаясь за грудь и задыхаясь от возобновившегося дыхания, когда Перси снова замахнулся ножом. Но прежде чем он успел ударить, Сайлес возник перед ней и схватил лезвие рукой. Перси вскрикнул и с обезумевшим взглядом попытался опустить руку. Он безуспешно силился сдвинуть нож с места. Резать. Сделать хоть что-то.