Сейчас в голове сидел некто огромный, сильный, но точно не злой — вот его мысли, намерения и чувства, Женька ощущал очень явно. Они набатом звучали под черепной коробкой, и если он и сомневался, предполагая невесть что, то теперь мог прямо утверждать: правителям Нави людской мир неинтересен, им необходим только баланс. Не имелось у вселившегося в него существа амбиций, злорадства, жажды власти. Недобожок не представлял для него проблему, у того и оружия-то не было. Библиотекарь слишком полагался на заимствованную за чужой счет магию, однако против властителя Нави оказался бессилен любой дар: тот был увереннее, сильнее, непобедим априори, но незлопамятен. И когда Демон — безмолвный на удивление — развалил библиотекаря напополам, прочертив алую прямую от макушки до паха, Женька не почувствовал ни удовлетворения, ни гордости от содеянного.

…Он лежал, судя по мягкости и бьющему в ноздри аромату, на свежескошенной траве и, если о чем-то и жалел: что не мог посмотреть на себя в зеркало в тот самый миг, когда нанес последний удар. Скорее всего, не стоило этого делать, но он не имел представления, куда девать любопытство, присущее всем хранителям знаний. Наверное, он справится, притушит интерес до тех пор, пока не захочет добровольно перейти в потусторонний мир. Там ждало много неизведанного, но жить хотелось сильнее. С новыми, открывшимися ему способностями — некромантом, не свершившим Переход, — тем более.

Женьку воспитывали не в страхе перед смертью, но чем-то близком к этому. Он, как и, должно быть, большинство людей, предпочитал не обсуждать и не осуждать умерших, не касаться тем, связанных со смертельными болезнями, сильно не любил бывать на похоронах. Познакомившись со сверхами, он нет-нет, а ловил себя на мысли, что те могли бы уже давно научить людей справляться со многими недугами, жить дольше. Особенно некроманты. Однако теперь, когда, сосредоточившись, он мог ощутить моменты Перехода, осознавал: вмешательство пошатнуло бы тот самый баланс, который он отстаивал недавно, впустив в себя… он пока боялся однозначно ответить кого именно. Переход со стороны более всего напоминал ему воронку гиперпространства, куда уходили корабли в одном старом сериале про космическую станцию. Глупая, конечно, ассоциация, но другой не возникало. Воронки вспыхивали сверхновыми вокруг, их было много. Очень. Но их легко удавалось и не замечать.

— Просыпайся… — по векам осторожно провели, едва касаясь, травяным колоском. У Дарителлы голос еще слегка хрипел морозной свежестью недавних заклятий. От нее ощутимо веяло потусторонним. Впрочем, и от него теперь — тоже.