«И не рассчитывай», — прозвучало в голове.

— Я полагаю также, девочка, — заявил Демон, обращаясь к Дарителле.

— Ты сейчас на Цветной? — спросил Дерк.

— Нет. Отправила туда Гамаюна с Баюном — должны справиться. Буду в Лужниках за вами присматривать.

— Тогда я спокоен, — заверил Демон.

«Дарителла могла бы тебя взять?» — спросил Женька уже в машине. Дороги были пустынны. Частью люди сами чувствовали висящее в воздухе напряжение, а прочим, «оторвавшимся от корней», как пафосно назвал их Дерк, масс-медиа наплели какой-то страшной мути и подкрепили драконовскими распоряжениями мэрии.

Вряд ли даже при этом кто-то бы не вылез. Чувство делать назло, особенно тем, кому не доверял и кого не уважал, было сильно и в Женьке. Он и уши отмораживал в свое время матушке назло, хотя ее искренне любил. Но и на таких «несознательных москвичей» нашлись свои методы вроде внезапно заклинивших намертво домовых замков, взорвавшихся паникой соцсетей и массовой истерии экзальтированных барышень и не только барышень по телевидению.

Наверняка, найдутся те, к кому не успеет скорая; люди, получившие дозу некромантической силы, прошедшей через стену, или пострадавшие как-то еще, но в сравнении с теми, кого оберегали с помощью пусть и нечестных, тюремных и преступных мер, это была капля в море. Сверхи, рожденные в ранние века и эпохи, не признавали гуманизма и прав человека. И с одной стороны, Женьке подобное было противно, а с другой… население не передохнет в масштабах чумной эпидемии, сожранное ворвавшимися в Явь тварями. Библиотекарь же делал все, чтобы ослабить границы, приводить к выплескам, связать боями многочисленные руки и лапы воинов, объединенных против него армий.

«Она могла бы, — после некоторого раздумья, произнес Демон, — но не станет».

«Почему?»

Наверное, Демон пожал бы плечами, если бы они у него имелись: «Не желает и не считает себя достаточно хорошим бойцом. Она плетет иную магическую вязь, гораздо сильнее. Она искусница, мастерица, предпочитающая смертоносную иглу мечу. Даже такому, как я. К тому же Владыка Нави не пожелает влезать в женское тело. Не потому, что не уважает женщин. Он-то, аккурат, наоборот. Просто баланс тела, равновесие, легкость плеч и тяжесть таза — все абсолютно иное. Женщина и мужчина в танце смерти двигаются по-своему, а библиотекарь все же силен».

Добрались быстро: по свободным скоростным дорогам это совсем нетрудно. Шпиль Университета утопал в сизом мареве, оно закручивалось воронкой, в которой плясали всполохи молний, пока бьющие между туч, не в землю, но Женька чувствовал: то лишь дело времени.