— Я полагаю, что вас спасет чудо? — спросил Фалькенберг.

— Нет. Но что случится, если вы победите? Долго ли вы будете оставаться на полуострове Рейни? В один прекрасный день там окажутся люди Баннистера — полковник, мой единственный шанс в том, что Конфедерация приведет франклинские войска и раздавит вас всех!

— И вами будут править с Франклина,— указала Гленда Рут.— Они не дадут вам столько самоуправления, как в прошлый раз.

— Знаю,— ответил с горечью Роджер.— Но что я могу поделать? Этот бунт разрушил наши наилучшие планы. Со временем Франклин мог стать поразумнее — я собирался хорошо править для всех. Но вы это прикончили.

— Не все Франклинские солдаты были похожи на вас, Роджер.— Возразила Гленда Рут.— И не забывайте о их военной политике! Они бы втянули нас в свои замыслы, и в конечном счете, мы дрались бы с самим Кодоминиумом. Полковник Фалькенберг может рассказать вам на что это похоже — быть жертвой карательной экспедиции КД!

— Господи! Я просто не знаю, что делать? — сказал несчастный Роджер.

Фалькенберг пробурчал что-то неуловленное другими, а затем сказал:

. — Гленда Рут, если вы извините меня, нам с майором Сэвиджем надо обсудить административные дела. Я был бы рад, если бы вы присоединились ко мне на обеде в офицерской столовой в двенадцать ноль-ноль.

— Ну, разумеется, спасибо, Джек. Я хотела бы, но я должна повидаться сегодня вечером с другими делегатами. Может быть, мы сумеем выиграть завтра это голосование.

Фалькенберг пожал плечами.

— Я в этом сомневаюсь. Если вы не сможете его выиграть, то, может, сможете его задержать?

— На несколько дней, наверное. А что?

— Это может помочь, вот и все. Если не сможете попасть на обед, полковые офицеры развлекают гостей допоздна. Вы присоединитесь к ним, когда кончите с политикой?

— Спасибо. Да, присоединюсь.— Когда она перешла через плац к собственным квартирам, она желала знать, что же обсуждали Фалькенберг и Сэвидж. Не административные вопросы, явно. Не имело ли это отношения к тому, что решил Совет?

Она с нетерпением дожидалась встречи с Джоном после, и это предвкушение заставило ее чувствовать себя виноватой. «Что же есть такое в этом человеке, что так на меня действует? Он достаточно красивый, широкоплечий, военная косточка — чепуха. Будь я проклята, если поверю в какой-то атавистический порыв влюбляться в воинов. Плевать, что говорят антропологи. Так почему же мне хочется быть с ним?»

Она оттолкнула эту мысль. Было о чем подумать поважнее: что предпримет Фалькенберг, если Совет проголосует против него? А помимо этого, что предпримет она, когда он это сделает?